Вечеринка а-ля 90-е. Олег Механик

прямо напротив твоего дома на якоре стоит.

      Уксус и Поночка срываются со своих мест, и, пошатываясь, идут к выходу.

      – Точно яхта!

      – Во дела!

      Друзья щурятся в темноту.

      – Пойдём вниз, посмотрим, кто такие! – Уксус важно идёт вперёд к спуску. Как-никак хозяин здешних мест.

      Мы спускаемся с откоса на берег, где ещё шают красным угли костра. Отсюда уже чётко видны обтекаемые сексуальные контуры белоснежной яхты, горящий в окнах свет, подсвеченную неоном палубу. И песня. Эта до боли знакомая и почти позабытая песня летит над рекой.

      «Два кусо-очека ка-албаски у тебя лежали на столе,

      Ты рассказывал мне ска-азки,

      Только я-а не ве-ерила тебе-е».

      – В первый раз такое вижу! – слышится гундёж Уксуса. – Самое большое, что здесь проплывало, это катер береговой охраны.

      Яхта стоит на месте, и похоже не собирается никуда плыть. Что они здесь забыли?

      На борту находятся люди, но мы не можем разглядеть, что они делают.

      – Вроде лодку спускают, – говорит самый остроглазый из нас Поночка.

      Рёв мотора вдалеке чуть громче жужжания шмеля. Что-то отделяется от белоснежного борта и плывёт в нашу сторону.

      – Сюда плывут – щурится Уксус, пытаясь рассмотреть тех, кто в лодке.

      – Вроде один – через губу мычит Поночка.

      Я молчу и жду. Что-то мне подсказывает, что эта лодка направляется сюда не просто так. Рёв мотора нарастает, приближается, резиновая лодка с задранным вверх килем на дикой скорости летит прямо на нас. Мы застыли в слепящем свете, направленного на нас прожектора, как испуганные зверьки. Лодка и не думает останавливаться и крик Поночки выводит нас из ступора.

      – Шухер, блядь!

      Эта команда, как и раньше, заставляет нас мгновенно рассыпаться в стороны. Лодка вылетает на берег и ложится на песок всем корпусом. Мотор захлёбывается, наглотавшись ила.

      – Эх пацаны, умеете же вы всё испортить! – слышу я до боли знакомый баритон. – Я же хотел прямо в объятья к вам залететь, а вы разбежались как последние ссыкуны!

      – Бу-ра-ти-на-а-а! – Орёт Уксус несясь с распростёртыми объятьями к человеку выбирающемуся из лодки.

      – Буратина-а! – кричит Поночка.

      – Буррр-ааа-ти-нааа! – что есть силу воплю я и мчусь к лодке вслед за остальными.

      Парни уже с двух сторон зажали в объятиях долгожданного и почти неожиданного гостя, так что мне приходится обнимать не его, а спину Уксуса.

      Дальше приходит пора индивидуальных приветствий.

      Буратина по очереди тискает нас в своих медвежьих лапах. Он стал ещё больше, просто огромный. С тем худым пацаном который когда то зашёл в класс нет ничего общего. Мордастый, розовощёкий, высокий, пухлый. Только эта обаятельная улыбка всё такая же как раньше. Улыбка и длинный заострённый нос.

      – Сява, рад видеть! – Он долго жамкает меня, будто проверяя, все ли части моего тела на месте. – Сколько лет, сколько зим. – Забуре-ел, солидный стал.

      – Если кто забурел, так это ты. – Я с ног до головы оглядываю