Сказки Индийского океана. Григорий Лерин

Уже скоро полпути пройдем, а палуба не отбивается!

      – Юрий Константинович, арабы верхние палубы домыли, там прохладно сейчас в тенечке, ветер обдувает. Вот и пусть боцман с матросами вентиляционные трубы ставят. А как за экватор перевалим, жара спадет, и займутся палубой. Чего им сейчас на тридцати градусах в комбинезонах вариться? Я так и планировал.

      – Чиф, ты не планируй, а кончай демагогию разводить! Скажи боцману, пусть начинают на баке! Прямо с утра!

      – Ладно, скажу, – процедил сквозь зубы чиф, демонстративно отвернулся и уставился в пустой экран радара.

      Мастер вышел на крыло, подставил лицо солнцу, сладко потянулся. Недовольное выражение исчезло с его лица. Постояв минуты три, он вернулся на мостик.

      – Нет, Боря, с газом надо завязывать! Навсегда! Попил немножко, так такие кошмары снились!… Слушай, а что там с Басаевым-то случилось?… Кончай ты дуться, чиф! Не тебе же на баке кувалдой махать. Давай-ка, вот, чайку попьем…

      Серега проснулся с тягостным ощущением необходимости о чем-то вспомнить. Холодок, появившийся между лопатками, подсказывал, что воспоминания могут оказаться не очень приятными. Серега полежал минут пять, подумал, но никаких личных неприятностей в событиях прошедшего дня не обнаружил. Наоборот, вчера откачали Басаева, и он, Серега, каким-то образом оказался главным героем событий.

      Холодок рассыпался по плечам мурашками и исчез. Серега вскочил, торопливо умылся, оделся и побежал вниз.

      Часы в столовой показывали пол восьмого. Столы накрыты, от чайника шел пар, но в помещении – никого. Серега заглянул на камбуз – тоже ни души.

      Воспользовавшись отсутствием повара (повар ходить через камбуз разрешал только боцману), Серега проскочил на корму. Народ собрался там. Стояли вокруг смущенного Басаева, хлопали по спине, расспрашивали. Басаев улыбался, из его глаз ушла вчерашняя непричастность к этому миру. Он показывал пальцем в небо и с благодарностью повторял:

      – Аллах гуд! Аллах гуд!

      Рядом стояли Юсеф Хаттаб с Абдуллой. Юсеф все вспомнил и, отчаянно жестикулируя, рассказывал, что произошло вчера в бараннике на нижней грузовой палубе. Абдулла старательно переводил. В общем-то, он переводил с арабского на арабский, но периодически вставлял: «кам даун»³³, складывал руки на груди и закрывал глаза. Несмотря на то, что «кам даун» было более ли менее знакомым словосочетанием, Хаттаба прекрасно поняли и без Абдуллы.

      Серегу поприветствовали, как обычно, но не более того.

      – Салам, Сережя, – сказал Басаев и снова ткнул пальцем в небо: – Аллах гуд!

      «Конечно, гуд – кто бы спорил? – с сердитой ревностью к Аллаху думал Серега. – Поддержал Басаева в трудную минуту. А мы с Колькой и с боцманом, вроде как, ни при чем. Провели решения руководства на местах. Только что же это ваше руководство раньше не позаботилось, до того, как вы с Юсефом в танк свалились?»

      А картина складывалась следующая. Басаев стоял в просторном сточном колодце и разгонял струей воды из шланга приличный слой жижи, собравшейся