Вракли-5. (Пятьдесят лет в строю). Андрей Ставров

гораздо лучшее. Сидело оно на СГ как влитое!

      Под впечатлением от этой истории зашла речь о гипнозе. Мой дядюшка, уверенно заявил, что его не загипнотизировать, если он этого не захочет.

      – Вы уверены? – спросил Фаинберг.

      – Абсолютно, – самонадеянно заявил дядюшка.

      СГ посмотрел ему в глаза, потом сделал какое-то странное движение сначала левой, рукой, потом правой. Дядюшка сидел, как сидел, глаза не закрывал, на пол не падал.

      – А теперь, – произнёс СГ тихим голосом, – снимите левый ботинок.

      Дядюшка молча снял и предъявил изумлённым зрителям носок с дырищей на большом пальце. СГ опять сделал странные пассы, дядюшка моргнул и сказал:

      – Ну, что, убедились? Вам меня не загипнотизировать!

      Мы все неприлично заржали, и тут дядюшка увидел свою ступню и ботинок рядом. Ох, и досталось же его жене!

      Я же тогда не утерпел и попросил Фаинберга повторить это со мной, при условии, что я буду сопротивляться. Тот внимательно посмотрел на меня и сказал, что нет нужды проверять. Что я отношусь к тому абсолютному меньшинству, кого почти невозможно загипнотизировать даже при моём желании. Кажется, что и жена моя также устойчива к гипнозу. Нам с ней вместе или по отдельности довелось попадать на различные мероприятия, где выступали экстрасенсы или гипнотизёры. Там всегда был обычный трюк – приглашались на сцену зрители, на которых умельцы демонстрировали свои способности. Что мы только не делали, чтоб попасть в число испытуемых – и заранее подходили к сцене и буквально сами туда лезли. Но нас будто не замечали. Ясный перец, кому охота позориться!

      Так бы я и остался Фомой-неверующим, если бы не один удивительный случай. Это произошло именно с моей семьёй, поэтому за достоверность я полностью ручаюсь. Нашему сыну было года два. Рос он нормальным ребёнком, может только худоват и бледноват. Когда я вёл его к врачу, ему нравилось висеть у меня на руке, которую я засовывал в карман брюк. Ребёнок висел как тряпка и ещё дразнил проходящих мимо закатывая глаза и высовывая язык. Сердобольные женщины хватались за сердце и шептали вслед: «Ирод, дитя мучает! Небось, совсем не кормит, ясно, что не родной!». Сын слышал и ещё больше выпендривался. У врача стоило мне раздеть сына, как врач едва глянув, тут же с испугом: «Ой, оденьте!». Ну, худенький, ну бледненький, и что? Позже как-то раз мы втроём возвращались из леса. Сын стал ныть, что ножки устали. Тогда мы с женой взяли его за руки и за ноги, словно это были носилки и понесли. Походя мимо дома, что рядом с нашим, мы услыхали истошный крик. Орала женщина с балкона пятого этажа:

      – Отпустите ребёнка мучители! Щас милицию вызову.

      Сын же высунул язык и закрыл глаза. Женщина скрылась в квартире и через несколько минут вылетела во двор, догнала нас, только открыла рот, как дитя внятно произнёс:

      – Тётя! Отстаньте, мне нравится!

      Всё было хорошо, но вдруг сын стал по ночам кричать. Причём не сразу, а этак через час-полтора после того как прослушав очередную сказку крепко