Вместо сердца – пламенный мотор. Реинкарнация Победы – 2. Михаил Маришин

готовившие «представление» знали, что там скрывается самый обычный копёр с первым дизельмолотом, установленным на сваю, которую он и должен был показательно вбить.

      Я, стоя на трибуне вместе с руководством завода и другими начальниками цехов, волновался гораздо больше других, и с каждой минутой моё волнение усиливалось. Причиной был отнюдь не мандраж перед прибытием высокого начальства, которое по неизвестным причинам задерживалось, а боязнь того, что дизтопливо, пусть и зимнее, которое я к тому же самолично разбавил керосином, замёрзнет, и вместо представления получится конфуз. Накануне мы всё проверили в работе, но эффект первой демонстрации никто не отменял.

      Время шло, люди уже начали в нетерпении выкрикивать: «Начинайте без них, нечего ждать!» Из толпы в сторону трибуны уже вовсю летели незлобивые подначки, когда сквозь открытые ворота на просторный заводской двор, сейчас полностью заполненный людьми, въехали семь абсолютно одинаковых чёрных машин, имевших характерный для двадцатых годов внешний вид. Первый и последний лимузины оказались буквально забиты огэпэушниками. Мне даже сложно было представить, как там внутри могло поместиться столько здоровых мужиков. Охрана действовала слаженно и споро, взяв под контроль въезд на территорию и пространство вокруг трибуны.

      Остальные пять машин двигались нарочито медленно, давая возможность охране занять свои позиции. В эпицентре внимания сразу оказалась вторая машина, из которой, даже до окончательной остановки, первым, не дожидаясь выскочившего с другой стороны из передней двери телохранителя, вышел Сам. Его появление не было запланировано заранее, самой важной птицей на митинге должен был стать нарком тяжёлой промышленности. «Сюрприз», если он и планировался заранее тайно, был рассчитан безукоризненно.

      Задние ряды собравшихся, которые не могли видеть происходящее за спинами, казалось, узнали новость ничуть не позже их. Толпу будто пронзило электрическим током, и она дёрнулась, чуть подавшись вперёд. Каждому хотелось лицезреть вождя лично и вблизи. Центром этого движения, будто магнит притягивающий металлические опилки, был именно Сталин несмотря на то, что ехавшие с ним в одной машине Орджоникидзе и Киров тоже были фигурами. И уж совсем должно было быть обидно более мелким чиновникам – представителям Совнаркома, Московского горкома и наркомата тяжёлой промышленности, приезд которых так и остался всего лишь фоном главного события.

      Иосиф Виссарионович помахал рабочим рукой, как бы приветствуя всех сразу, и вымученно улыбнулся. Вообще он показался мне каким-то больным, что ли. Ссутулившийся и ещё более бледный, чем обычно, он двигался будто автомат, выполняя заранее заложенную программу, или как больной лунатизмом человек, во сне. Его лицо было абсолютно спокойно, пока он поднимался по ступеням временной деревянной лестницы наверх, к замершему в ожидании руководству завода.

      – Здравствуйте, товарищи, – обратился вождь невыразительным