Перевал Дятлова. Глеб Бастов

в понятных бытовых вещах: общая площадь загрязнения была больше, чем вся Москва с пригородами.

      От места выброса, произошедшего недалеко от Кыштыма, полоса тянется в северо-восточном направлении. Если смотреть из Свердловска, то до ближайшего места этой полосы – всего шестьдесят километров.

      В полосу заражения попало более четверти миллиона человек. Эвакуировали же сначала всего тысячу из самых пострадавших мест (да и то, с опозданием в две недели). Затем, в течение года, еще несколько тысяч. Через пару лет было ограничено посещение части выселенных территорий (около 700 квадратных километров), а еще через несколько лет эта территория была оформлена как Восточно-Уральский радиационный заповедник. И остается им, то есть закрытой для простого посещения территорией, вплоть до настоящего времени.

      Крупнейшим населенным пунктом, частично попавшим в полосу заражения, стал город Каменск-Уральский – с населением более ста тысяч человек.

      Одна из дятловцев, Зина Колмогорова, родом именно из Каменска-Уральского. Там жила ее родня, и эти места она посещала регулярно. Возила туда с собой она и Юрия Дорошенко. Это двое – о ком можно с уверенностью говорить, что они находились в зоне заражения, и их вещи должны были быть загрязнены последствиями выброса.

      Другой из дятловцев, Слободин, работал на стройках для комбината. Часть этих территорий пострадала при выбросе сильнее всего.

      Были ли на зараженных территориях другие дятловцы? Между осенью 1957-го (время аварии) и до выхода в свой последний поход в январе 1959-го они тоже могли там побывать. А могли и не побывать. Это не играет никакой роли. Достаточно того, что они тесно общались с Колмогоровой, Дорошенко и Слободиным. За те несколько дней, пока они вместе ехали из Свердловска в Ивдель, а затем шли в походе, ночуя в одной палатке, спали бок о бок, расстилая рюкзаки и куртки в одно общее ложе, – в этих условиях было неизбежно соприкосновение их вещей с вещами Колмогоровой, Дорошенко и Слободина.

      Теперь вернемся к результатам экспертизы. Что же именно установил эксперт? Он промерил уровень радиационного излучения от каждой вещи (речь, напомним, о вещах последних четверых найденных). От одной вещи к другой уровень радиации отличался. На трех вещах замеры показали превышение нормы, действовавшей в то время.

      И насколько же велико было это превышение?

      Как в Гуарапари, в десятки раз? Как в Рамсере, в сотни? Или, может быть, в тысячи, или даже десятки тысяч раз – то есть опасно по-настоящему?

      По самой загрязненной вещи превышение нормы было в два раза.

      Внимательный читатель должен, конечно, заметить: подождите, но речь-то идет про два раза от нормы. А не от естественного фона. А как «норма» связана с естественным фоном?

      Так что же значит превышение «нормы» в два раза – много это или мало?

      И можно ли это объяснить такой уровень загрязнения