Мы путники. Избранные стихотворения. Владимир Подгорнов

правлю к заветным далёким лагунам,

      где ждут меня чёрные, хищные шхуны…

      «В чистом поле камень лежит —…»

      В чистом поле камень лежит —

      серый камень меж трёх дорог…

      Там моя записана жизнь

      шершавыми шрамами строк.

      Я прямой дорогой скакал —

      той, что счастье найти сулит.

      Только камень, видно, солгал —

      счастье то давно унесли!..

      Я по левой пустился в путь, —

      за счастье не жаль и коня!

      Шёл обратно я, сердцем пуст, —

      снова камень подвёл меня…

      Я по правой дороге бреду.

      Правду камень сказал мне, увы!

      Из беды попадаю в беду —

      чую: мне не сносить головы!

      Обомшел тот камень уже —

      как надгробье, суров и стар…

      …Ты не смейся над ним в душе —

      ты прочти и точку в конце поставь…

      «…Был остров на Днепре, комары и лес, протянувший…»

      …Был остров на Днепре, комары и лес, протянувший

      лапы к нашему костру… Из его первозданности возник

      леший. Мы угостили его сигаретой, а потом он исчез

      и вернулся с плетёнкой домашнего вина, тёплым

      караваем хлеба и банкой густого жёлтого мёда. И мы

      втроём ели уху – настоящую днепровскую уху, запивали

      её вином и наощупь били комаров, подкармливая пламя

      обломками веток. Леший рассказывал…

      Он жил здесь со старухой-матерью и работал лесником;

      и он был одет в белую рубаху и заочно учился в лесо —

      техническом. И мы похваливали уху и запивали её

      вином – а рядом, кряхтя, ворочался Днепр, и из него

      на нас глядели звёзды…

      «…А когда за острия тополей цеплялась ночь – мягкая…»

      …А когда за острия тополей цеплялась ночь – мягкая,

      чёрная и звуконепроницаемая, как губка, из неё

      выползали невидимые сверчки и завладевали миром…

      Разбуженная луна, пытаясь разглядеть их, опускалась

      низко-низко и, запутавшись в ветвях у моего окна,

      никак не могла из них выбраться. В конце концов

      она застывала на месте, как огромный оранжевый

      абрикос…

      …Тогда я засыпал, чтоб утром опять её увидеть и

      разглядеть поближе… Но до утра она куда-то исчезала…

      «…Базар был зелёным в чёрную полоску, и обсмоленные…»

      …Базар был зелёным в чёрную полоску, и обсмоленные

      степным солнцем дядьки шаманили вокруг зелёных

      в чёрную полоску пирамид, гулко звеня готовыми

      лопнуть от напряжения кавунами и заклинающе хрипя:

      – А ось крымчаки, крымчаки!.. А тут чалбасськи!

      Найкращи чалбасськи!.. Тильки гляньте, яки!.. Верить,

      люде, скильки дасте, стильки й буде! Берить, ой, берить

      же, бо пропаде добре!..

      …И обожравшиеся кавунами базарные псы, валяясь

      в тени забора, сонно и равнодушно глядели, как из —

      под зелёно-чёрных округлых пирамид медленно

      плывут красные и липкие потоки сока