Интриги дядюшки Йивентрия. Максим Ельцов

уж лучше бы бесплатно, но с ветерком…

      Бигги будто только и ждал этих слов. Он взорвался неискренним смехом, перегнулся через стойку и схватил Йозефика за плечи.

      – Мону, ты счастливый пёсий отрок! Вот этому замечательному парнишке как раз очень, слышишь, очень срочно надо добраться до вокзала. – Бигги стал похож на балаганного зазывалу. – А кроме того, любезнейший мой Мону, сделать это желательно очень, очень бесплатно! Поверить не могу, что бедному парню так повезло и он встретил в трудный час самого лихого водителя во всем Лупри. Слышишь, парень, тебе повезло!

      Бигги похлопал Йозефика по спине так, что тот чуть не упал. Кроме этого, проявление дружеских чувств или рекламного таланта выдавило из легких бедного юноши последние капли кислорода, с таким трудом выцеженные его организмом из спертого воздуха «Шороха и пороха». У Йозефика закружилась голова, перед глазами поплыли точки, радостно смешавшиеся с мухами, кружащими над солнцеподобной лысиной Мону. Он решительно не понимал, чего от него хотят.

      – Ну чего ты застыл, парень? – Бигги пощелкал пальцами у него перед носом. – Давай, дуй наверх, парень. Собирай быстрей манатки. Сейчас тебя впереди ветра до вокзала домчат. Слышишь? Быстрее ветра! Закопаешь Старого Йи вовремя!

      Только ошарашенный Йозефик повернулся и сделал шаг в сторону лестницы, как Бигги схватил его за рукав и, сверкая безумными, как у наслаждающегося белой горячкой кабана, глазами торжественно воздел палец и нараспев прогремел:

      – Сначала хлопнем по рюмашке, господин вир Тонхлейн!

      В мгновение ока на столе оказались три рюмки с чем-то явно крепким и дорогим. Мону развел руками, чтобы показать, что на работе ну никак не может прибегать к возлияниям. Профессиональная этика – сильная штука. Бигги махнул на него рукой и показал пальцем под один из столов. Йозефик усилием воли заставил оторвать свой взгляд от мух и точек и проследил за пальцем. Перст указывал в подстольное пространство, из которого, весь окруженный порхающими точками, выползал Смитти Шелк. Когда он приблизился к стойке, одна из «точек» лихо спикировала прямо в рюмку Йозефика, где и скончалась от алкогольного отравления.

      Ловким движением трясущейся руки Шелк подхватил керосинку прямо из-под носа у сияющего от непонятного счастья Дандау и влил ее содержимое в горловину на своей ноге внутреннего сгорания. Затем из недр своих не глаженных от Сотворения мира штанов выудил невзрачный ключик с брелоком-поплавком, с легким скрежетом вставил в коленку и провернул. Сию же секунду нога взбрыкнула, издала утробный рык и, разбрасывая из пятки злые искорки, начала наполнять атмосферу превонючими выхлопными газами.

      Мону смотрел на чудо-ногу в священном благоговении. Ему никогда даже в голову не приходило, что, передвигаясь пешком, можно переводить горючее.

      Смитти спрятал ключ и заодно керосинку в пыльные недра кармана и лишь тогда аккуратно, можно даже сказать, нежно поднял рюмку. Он посмотрел, как зайчики с лысины Мону играют в ее ароматном