Биполярность. Анжелика Федоровна Владанец

Мама тоже здоровый человек, а вот отца я потеряла в 26 лет. Он погиб, после тяжелой болезни, которая продолжалась около года. Я тогда была на восьмом месяце беременности. Носила младшую дочку. Мне сообщили по телефону, что папы больше нет… Я держалась, как могла.

      Когда я рассказала подробно о болезни моего папы, Галина Николаевна предположила, что это у меня наследственное заболевание. Далее, она спросила, были ли у меня травмы головы и нейроинфекции. Да это все было.

      В 13 лет я разбила голову, неудачно упав на край бетонной балки, в шоковом состоянии я бежала домой, а с моих длинных волос капала кровь. Шесть дней я лежала в постели, и смотрела на «мир» через красное зарево, видимо было какое-то кровоизлияние.

      Родители сильно переживали, что травма нанесет ущерб моей памяти и интеллекту. Но Бог миловал, этого не случилось, но головные боли мучили долго.

      Что касается нейроинфекции, это случилось, когда мне было 27 лет.

      Это был месяц март, вся моя семья переболела гриппом, я заболела последней. Никогда раньше я так долго и тяжело не болела. Почти неделю я была в бреду, с температурой под сорок. Что бы хоть как то облегчить мое состояние, Саша каждый день вызывал скорую. Мне делали укол и уезжали. Последний раз приехал молодой доктор, сказал, что я сильно истощенна, и как приду в себя, необходимо сдать кровь. Анализы показали наличие каких то тел в крови. Сейчас я не вспомню, но что-то близкое к менингиту.

      Галина Николаевна слушала и записывала что в свою тетрадь.

      – Да, Аля, досталось тебе не мало. В конце беседы резюмировала она.

      – Я хочу знать свой диагноз, скажите мне правду, у меня шизофрения? – тихо спросила я.

      – Нет, я думаю, нет. Но, надо провести еще несколько тестов, и потом, Аля, ты как медик, знаешь, мы не говорим пациентам диагнозы, но об этом чуть позже. Мне надо знать твои показатели МРТ головного мозга.

      На этом мы закончили беседу. И я направилась к себе в палату.

      Господи, ну почему это случилось со мной? Это очень тяжелый крест для меня, я просто не выдержу, всю жизнь мучиться приступами, как мне жить, как?

      Эти мысли постоянно крутились у меня в голове.

      Только одно заставляло меня цепляться за жизнь, это мои дочери!

      Я заставляла себя думать о детях постоянно, мне было их так жалко, до слез. Сейчас они еще маленькие, а что будет дальше?

      Как я скажу им: «Ваша мама больна психически!»

      Да, мне действительно очень был нужен клинический психолог.

      Мне предоставили психолога где – то через неделю. Это был довольно молодой мужчина, лет тридцати пяти. Он ответил на все мои вопросы. Мне стало немного легче. Я узнала, что с моим диагнозом, бывают длительные ремиссии. Что если подобрать грамотное лекарственное лечение, можно даже вернуться к работе. Жить полноценной жизнью.

      – Скажите, пожалуйста, а человек теряет свои интеллектуальные способности при моем диагнозе? – я задала самый важный для себя вопрос.

      – К счастью, нет. После надлежащего лечения приступов, все Ваши способности останутся при Вас.

      Меня этот ответ очень хорошо успокоил, я для себя, наконец,