Ликбез для бабочки. Оксана Ларина

ты чувствуешь? Какая она на ощупь?

      Во взгляде девушки появилось удивление.

      – Холодная, но не сильно.

      – Хорошо, а еще?

      – Жесткая.

      – А одеяло, которое рядом с тобою лежит. Оно жесткое?

      Потрогав стеганую ткань, она покачала головой.

      – Нет мягкое.

      – А по температуре?

      – Теплое.

      – Хорошо. А ложка еще холодная или уже нет?

      – Немножко.

      – Хорошо. Вот видишь, ты должна продолжать жить здесь и сейчас. Нет смысла тянуть прошлое с собою. Оно закончилось.

      – Я не смогу забыть. Я закрываю глаза и вижу. Смотрю перед собою и вижу.

      – Хорошо. Не запрещай себе видеть. Это нормально. Но, попробуй увидеть это, как кино на экране. Увидеть эту девушку, которая оказалась в том месте. Расскажи мне подробно. Только без истерик. Помни. Мы, просто, смотрим кино. Расскажи все, что произошло, где ты была до того, как с ними столкнуться. Зачем, ты там была. Что, было вокруг. Расскажи все. Не торопись. Дыши глубоко. Помни, ты в безопасности. Все хорошо. Мы поможем тебе.

      Не став дожидаться подробностей, я вышла. В коридоре стояла, кусая губы, доктор, что привела нас сюда.

      – Ужасно! – сказала я, только, чтобы нарушить тишину.

      Она кивнула.

      – А зачем, он заставляет ее рассказывать, все подробно? Ей же забыть все хочется, поскорее.

      – Нельзя, просто забыть. – Ирина сцепила руки. – Это, ведь, боль. Если ее не изгнать, она продолжит жить внутри, на подсознании. А вот если, раз сто подряд все рассказать кому – то или хотя бы описать на бумажке. И главное, все подробно. Каждый раз вспоминая то, что могла упустить до этого. Тогда боль опустошится, выйдет и можно жить дальше. Но, она бы писать не стала. Надо было разговорить.

      – Это трудно?

      – Мне да, – она посмотрела мне в глаза. – Я как представлю, что с нею произошло, хочется поубивать этих ублюдков и обняв ее, сесть рыдать рядом.

      – А,– я замялась.– А тех, кто это сделал. Их задержали?

      – Не знаю. Да и если задержат и они окажутся сыночки влиятельных родителей, разве тронет их кто-то? Таких, только самому идти убивать. Вопрос есть ли у нее, кому заступиться и наказать.

      – Как-то все, совсем, пессимистично звучит.

      – Да, что-то меня понесло. Хочешь, посиди в моем кабинете. Там чай можно попить?

      – Да спасибо. Не зайду больше туда.

      – А мне надо. Раз уж пришла сюда работать, нельзя трусливо прятаться за чужие спины.

      – А ты давно пришла? – спросила я, заходя за нею в кабинет. Такой же небольшой, как у моего мужа, но более уютный. На столе фото молодого человека и розовощекого малыша.

      – Первый месяц. И тут такое.

      – Ну с боевым крещением тебя, – усмехнулась я, устраиваясь на одном из стоявших у стены стульев.

      – Да я то, что. Даже успокоить ее не могла. Это она еще молчала. А когда привезли в истерике билась и кричала так, что все отделение на уши поставила. Ладно. Пойду. Можешь взять какую-нибудь книжку, – она кивнула на шкаф у входа. – Там есть и художественная