Переход. Артур Брюс

внутрь. В моем бывшем жилище ничего не изменилось. И датчики также находились на месте. Вслед за мной сюда поднялся и Пашка. Мы осмотрелись и приступили к первой части плана.

      Браслет-коммуникатор работал как прежде. Связь с остальными участниками экспедиции существовала и в другом измерении. И несколько раз за время моего пребывания за пределами станции меня пытались вызвать Шестаков, Фомин и Глущенко, а также пара знакомых ребят из бригады инженеров. Разумеется, все звонки я игнорировал. Запеленговать же местоположение браслета в зоне действия материализатора было невозможно.

      Через несколько дней попытки связаться со мной прекратились. Что ж, настало время самому позвонить.

      Доктор не отвечал минуты полторы. Затем я услышал его настороженный голос:

      – Да, Крис. Слушаю тебя внимательно.

      Никакой радости в таком ответе, конечно, и не следовало ожидать. Для него я был изгоем, как, впрочем, и для остальных участников экспедиции.

      – Привет, Иван. Как поживаешь?

      – А где ты? – Фомин ответил вопросом на вопрос. – И что хочешь?

      – Не соскучился за мной?

      – Слушай, давай без шуток. У тебя смертельное заболевание. С каждым днем оно усугубляется. Надо выходить, Сергей. Надо лечиться.

      – Ага. А лечить меня бластером будут? – не удержался я от возможности съязвить.

      – Каким бластером?

      – Ну, как моих ребят?

      – Зачем ты так, Крис. Твои ребята тоже пропали. Так мне сказали. Я думал, они с тобой. А где ты находишься?

      – Недалеко.

      Врет же. Все он знает, что с нами случилось. Только для чего это нужно, я пока не мог разобраться.

      Для меня важно было потянуть время, а Лазарев пускай повозится здесь с кое-какими приборами. Поэтому дальнейший наш разговор пошел по заранее намеченному сценарию. Я во всех подробностях рассказал Фомину, насколько плохо себя чувствую. Перечислил все симптомы и признаки, какие только смог придумать. Разумеется, не забывая о правдоподобности. В деталях расспрашивал, что делать. Так прошло минут десять.

      Наконец, утомленный разговором, Фомин посоветовал мне вернуться, потому что я, по его словам, был близок к смерти, и мне срочно требовалось лечение.

      – Я и сам собирался так поступить, – сказал я как можно более неуверенным тоном. – Только нужно ведь сначала с командиром переговорить. Передай ему, что завтра, в это же самое время, наберу его. И скажи, что опасаюсь за свою жизнь.

      – Хорошо, передам. Ты не тяни со всем этим. Дело серьезное.

      И Фомин тут же отключился. По всей видимости, сразу начал звонить командиру. Или пошел к нему сам.

      – Сработало? – спросил я Пашку.

      Он поднял вверх большой палец.

      – Все в порядке. Действуем дальше.

      Мы вытащили в окно мой материализатор и рабочий компьютер, а затем последовали в каюту Лазарева. Здесь так же все было по прежнему. И датчики тоже оставались