Под мягким светом лампы. Юлия Тарасюк

а потом «бац» – пустота. Нет, это положительно смешно. Я говорю, и самому хохотать хочется, а потом плакать. Будто таким образом эта пустота выйдет из меня и предстанет передо мной… в роли смерти. О, вот это я сообразил, ничего себе, – и он залпом выпил оставшийся в чашке кофе и сразу же запил его водой.

      После минутной паузы, пока Агриппина глядела в окно на прогуливающихся и спешащих по делам людей, он продолжил:

      – Дорогая, я надеюсь, что не напугал тебя?

      – Не называй меня так, тебе это не к лицу, да и мне не по душе. Нет, ты меня ничуть не напугал, я даже рада, что это выплеснулось из тебя – твой демон, – усмехнулась она.

      – Да, это было будто откровение. Но что мне делать с этой ледяной красавицей, почему она живет во мне? Имя ей Тоска. А по факту – Смерть.

      – Не утрируй.

      – Ты же меня знаешь, я – железный Фриц. И вашей фрейдовской терапией меня не проймешь, но хандра – чувство настолько распространенное, что иногда мне кажется, будто она входит в состав молекул воздуха. Ты никогда не думала, что хандра – это часть натуры человека? Он без нее – не человек.

      – Задумывалась, – моментально откликнулась Агриппина, хоть и продолжала мутным взглядом смотреть в окно. – Я часто думаю от этом: о природе человека, о его разуме и душе, и я задумываюсь, что же нас делает людьми. Ведь не новомодная одежда и возможность пить кофе с кружечки и держать ложку. Чтобы это могло быть… Умение врать, думать о своем предназначении или хандрить и впадать в депрессию? Но вот закавыка: мы не знаем, что на самом деле думают животные. Хитрить они умеют, впадать в уныние и тосковать умеют. А думать о смысле жизни умеют? Они знают, что их ждет смерть? Наверное, да, иначе они бы не улепетывали со всех ног при появлении хищника. Смысл жизни… вот что остается. Ты, Фриц, когда-нибудь думал, для чего ты живешь, для чего живут другие люди: я или уже не твоя Элеонора, вон тот прохожий за окном в сером пальто с сутулой спиной и отсутствующим взглядом? – она ткнула ложкой по направлению к окну. – Что ты думаешь обо всем этом? О роли человека в этом мире?

      Фриц опустил голову и ушел в себя. И только через пару минут он готов был ответить, будто то, что сказала Агриппина, ненадолго зависло в воздухе, а уже потом влилось в его уши. Будто решившись на что-то, Фриц приглушенно произнес:

      – Я не знаю, у кого есть ответ на этот вопрос, и если он есть, то должно быть готово еще несколько миллиардов ответов – от каждого человека жившего на этой земле. Вопрос еще в том, все ли задумываются о своем существовании как личности, все ли понимают, какой вклад они делают или могут сделать? Часто на меня накатывают негуманные мысли о никчемности существования множества людей, а в часы черной тоски – и моего существования тоже. Что сказать? Люди не ходят вокруг нас и не говорят: «Здравствуйте. Меня зовут Пауль, и мой смысл жизни состоит в том-то и том-то». Хотя это было бы просто отлично, я считаю. Мы