Пять жизней. Нерассказанные истории женщин, убитых Джеком-потрошителем. Хэлли Рубенхолд

искусственная граница, которую, в отличие от невидимых пут, не позволявших бесправным высказаться в свою защиту, легко было перешагнуть. В 1887 году перспектива социального бунта представлялась многим пугающе реальной. Вместе с тем некоторые недооценивали угрозу. Ежедневные речи социалистов и реформаторов на Трафальгарской площади – Уильяма Морриса, Анни Безант, Элеоноры Маркс и Джорджа Бернарда Шоу – способствовали мобилизации населения, и на улицы вышла распевавшая лозунги многотысячная толпа с транспарантами, что неизбежно привело к стычкам. Служба столичной полиции и магистратский суд на Боу-стрит работали сверхурочно, чтобы сдержать натиск протестующих и очистить площадь от тех, кого они считали попрошайками и возмутителями порядка. Но те были неумолимы как прилив: стоило оттеснить их – и они снова возвращались.

      Восьмого ноября власти совершили роковую ошибку: комиссар полиции сэр Чарльз Уоррен запретил все собрания на Трафальгарской площади. Простой люд, для которого площадь в самом сердце Лондона стала местом объединения и форумом политических действий, воспринял это как объявление войны. На тринадцатое ноября запланировали демонстрацию. Формальным поводом для нее послужило требование освободить члена парламента от Ирландии Уильяма О’Брайена, но недовольство протестующих не ограничивалось этим делом. Демонстрация собрала более сорока тысяч мужчин и женщин. Им навстречу вышли более двух тысяч полицейских, королевская и гренадерская гвардии. Стычки начались почти мгновенно; полицейские с дубинками атаковали протестантов. Несмотря на мольбы организаторов, многие участники демонстрации прихватили с собой свинцовые трубы, ножи, молотки и кирпичи; арестовали сорок человек, более двухсот получили ранения, а по крайней мере двое были убиты. Но, увы, Кровавое воскресенье – а именно под этим названием происшествие вошло в историю – не ознаменовало окончание конфликта. Звон разбитого стекла и общественные беспорядки сопровождали жизнь лондонцев вплоть до начала следующего года.

      Главными героинями этих двух спектаклей стали две женщины, чья жизнь и смерть оказались столь значимыми для девятнадцатого века. Одной была королева Виктория, давшая свое имя эпохе, продлившейся с 1837 по 1901 год. Другой – бездомная по имени Мэри Энн Николс, или Полли, как ее называли в быту, одна из многих, кто в тот год волею судеб очутился на Трафальгарской площади. В отличие от монархини, про Полли со временем все забыли, хотя имя ее убийцы по-прежнему вспоминают с замиранием сердца и даже с извращенным восторгом. Джек-потрошитель.

      Чуть больше двенадцати месяцев отделяет лето празднования юбилея коронации Виктории от того дня, когда была убита Полли Николс, – 31 августа 1888 года. Полли стала первой из пяти «канонических» жертв Джека-потрошителя, тех, чья смерть, по результатам полицейского расследования, наступила в результате действий одного и того же преступника, орудовавшего в районе Уайтчепел в лондонском Ист-Энде. Вскоре после убийства Полли Николс, 8 сентября,