Кристина. Павел Манштейн

прошло, а я всё помню как сейчас.

      Маленький мальчик в красных шортах и того же цвета футболке с изображением Микки Мауса держит сладкую вату. Сзади него карусель и много родителей, наблюдающих за своими детьми, которые в этот момент катаются на лошадках, львах и черепахах, что вращаются по кругу. Сейчас это мои сверстники, возможно, кто-то из них работает в этой больнице онкологом или, быть может медсестрой или санитаром. У кого-то семья, кто-то смог открыть свой бизнес или успел сколоться. Возможно, они уже не все живы.

      У ребёнка на фото светло русые волосы и невинная улыбка, которая радуется тому, что она есть. В какой-то момент я поймал себя на том, что мне стыдно за то, кто я сейчас, хотя я этого и не помню. С фотографии на меня смотрит невинный ребёнок, смотрит, прямо в своё будущее спустя двадцать, может быть, семнадцать лет и не подозревает, что его невинность и чистоту смоет, а за ней обнаружится что-то грязное и мерзкое. Липкое и неприятное покрывшее его память слоем слизи, не позволяя до неё добраться. Этот ребёнок пока не знает, что смотрит не просто в объектив фотоаппарата, а в будущее, которое не сделает его хорошим человеком. Я не знаю почему, но сейчас я почти уверен, что я не тот человек, про которого можно было бы сказать много хорошего. Возможно, это интуиция, а может быть, просто страх.

      – Смотри Артём, а вот тут ты с папой… Он тебя тогда повёл на выставку экзотических животных. Ты там сначала сильно перепугался, а потом тебя за уши оттуда было не вытащить. – Мама жестом обратила моё внимание на вторую фотографию, которая располагалась на следующей странице альбома.

      С фотографии на меня смотрит всё тот же мальчик. Сейчас он левой ладонью держит за руку отца, а на второй ладони, выставив её вперёд ближе к камере – сидит хамелеон. На момент фото он почти поменял цвет, оставался только хвост, который зелёной полосой сводил всю его маскировку на нет. На фоне много террариумов, в одном из них сидит питон, жёлтый и большой и, кажется, он тоже смотрит в камеру. Теперь я обращаю внимание на отца – он загорелый и у него короткая стрижка, чёрные густые волосы. Чёрный смокинг и красная рубашка без галстука. Он улыбается как человек, у которого всё прекрасно, потому что иначе и быть не может. Я завидую этому мальчику, он счастлив и совершенно не подозревает, что рано или поздно потеряет память.

      Ещё около часа мама показывала мне мои фотографии, рассказывая историю каждой. Там были фото, где я учился в начальных классах, а потом с выпускного. Я стоял во втором ряду в синем пиджаке и джинсах, а ещё у меня уже тогда были длинные волосы, как и сейчас, но на фото они были собраны в хвост, аккуратно лежащий на моём плече. С некоторыми фотографиями были связаны забавные истории, в которые я влипал или напротив, был виновником их начала и слушая их в исполнении мамы я действительно смеялся, но в конце каждой истории мне становилось грустно – сам эту историю я не помнил.

      Показав мне последнюю фотографию, где я отмечаю выпускной в кругу семьи с огромным тортом на столе – мама сказала, что меня скоро выписывают. Когда именно – не