Мотель Крепускуль. Паулина Бо

по-детски озорным – Зови меня Голодный Сокол – Жан заулыбался во весь свой голодный рот.

      – Я вас понял, Голодный Сокол – серьезным тоном, подыгрывая Жану, сказал Олененок и быстро метнулся в другой конец стойки, пропав из виду.

      Голодный Сокол крутанулся на своем стуле и решил посмотреть на публику. Публика была разная. И не только из стариков. Многие болтали, кричали, дергали ногами в такт лившейся отовсюду ритмичной музыке. "Откуда черт подери в этой глуши на лысом холме, взялось столько народа?! – подумал он. Жан увидел ту худосочную престарелую актрису. Она сидела, забившись в угол, одев на себя черные очки и надвинув голубую шляпку на лоб, точно как звезды скрываются от папарацци в людном месте. Неужели она думала, что кто-то узнает ее? Здесь? Так далеко от Америки? Да она снималась, наверное, еще в прошлом столетии! Жан Голодный Сокол ухмыльнулся своим гадким, хулиганским мыслям. "А что если я подойду к ней и прикинусь ее фанатом? Попрошу автограф там.. Интересно, она взбесится или будет рада? Надо срочно поесть и тогда можно подурачиться. Все равно мне торчать здесь до вечера!"

      Жан обернулся посмотреть принесли ли его заказ, но, видимо, ему придется долго ждать. Люди гомонили вокруг, музыка прыгала и звенела, что-то очень близкое к джазу, но как будто и кантри. Жан обратил внимание, что если очень прислушаться, то выходит абсолютная какофония, но если отвлечься на обстановку, на людей, кажется, что играют вполне сносно.

      Ох уж этот человеческий мозг.

      В сущности, просто маленькая коробочка, внутри которой лежит скукоженный, покрытый бороздами слизень, управляющий телом через длинные мягкие щупальцы-рычаги , периферические нервы.

      Жан отчетливо вспомнил, как ради любопытства ходил со своими друзьями, студентами медицинского колледжа, в морг – на вскрытие трупов. Он помнит это ясно, как день. Запах формалина, спирта, гниения, свежевскрытого тела, непередаваемые запахи жизни, вернее, уже НЕ жизни.

      Он помнит, как циркулярная пила аккуратно и быстро вскрывает череп, точно сухой грецкий орех, как летит мелкая костная стружка, заполняя зал неудержимым запахом стоматологии.

      Как пахнут отвратительно и резко кишки, когда вскрывают брюшную полость. Так же Жан помнит, как вынимают мозг, взвешивают его и режут тонкими слоями, точно сливочное масло на завтрак.

      Жан тогда очень четко понял, что вот он – человек. Не плоть и кости, не сердце и кровь – а вот этот вот жалкий, холодный слизень, спрятавшийся в человеческую оболочку, как улитка, прячется в свою раковину.

      Но сейчас, сидя в этом прокуренном, до отказа набитом людьми кафе, Голодному Соколу просто не верилось, что это так. Что его окружают спрятавшиеся в черепах слизни, нет. Мозг ему сейчас казался бесполезной записывающей машинкой, которая не способна даже пары слов и названий запомнить. Мозг просто маленькая катушка, внутри музыкальной шкатулки, если крутить рычажок – будет играть музыка.

      Но кто именно крутит рычажок? И что это за музыка такая? Для чего?

      – Мсье! Ваш заказ! "Что-нибудь"