НАН. Осколки из 1991. М.Филиппов

коренной национальности. Это было эхо декабрьских событии в Алма-Ате. Вот по этой причине, на должность сейчас и ищут сотрудника милиции казахской национальности. Фролов пожал плечами, мол дело ваше, ищите.

      «Что ты скажешь о Бораше Баранбаеве?» – поинтересовался Сабыр.

      «Я его деловых качеств не знаю ,– ответил Фролов.– Поинтересуйся у руководства областного УВД».

      Пожав друг другу руки они расстались.

      Через три месяца Бораш Боранбаев, тучный тридцатидвухлетний майор милиции с вьюшимися черными волосами по кличке Барашка Баранович, был откомандирован в Минцветмет Каз.ССР для назначения на должность заместителя директора ДГМК по режиму и охране с сохранением в кадрах МВД. А майор милиции Фролов был назначен заместителем начальника ОБХСС УВД области. Они были ровестники и даже звания “майор” получили одним приказом. Так же одним приказом они станут подполковниками, но на этом схожесть их судьбы заканчивалась. Уже сейчас, их дороги незаметно расходились. Они шли по жизни, вроде рядом, вроде бы в одну сторону, но уже каждый в свою.

      Глава восьмая. РЗД.

      Через неделю после назначения Фролова заместителем начальника Джезказганского ГОВД по политико-воспитательной работе в его новый кабинет мягкой кошачьей походкой зашел Борис Михайлович Кан. Плотно притворив за собой двойные двери, присел на краешек стула у приставного стола, перевернув титульным листом вниз какое-то дело. Нездоровое, воскового цвета, его лицо было непроницаемым.

      «Здравствуй, Миша», – мягким бесстрастным голосом сказал так, будто не виделись день-два. Михаил не видел Кана четырнадцать лет, с того самого дня, когда Фролов старший организовал семейный выезд на уху на берег водохранилища. Кан был с женой Машей, пышнотелой и большеглазой буфетчицей ресторана и дочерью, ровесницей Мишки, большеротой, похожей на лягушонка и свою мать, толстушкой. Отец Мишки, тяжело переживая смерть жены, таскал всюду с собой его и младшую сестру Ирину. Мотористы насосной станции сварили уху из сазана, Кан лично приготовил хе. Потом взрослые вели свои разговоры под брезентовым навесом у насосной, а дети катались на вертлявой плоскодонке. Лодка угрожающе кренилась, черпая бортами воду, и взрослые выгнали детей на берег. Кан поставил на камень пустую бутылку и дал Мишке и Ирине по разу выстрелить из пистолета. Потом оставшиеся в обойме патроны расстреляла его дочь Наташка. Бутылка стояла целой и невредимой. Борис Михайлович вытащил из кармана один патрон, вложил его в патронник, и одним выстрелом разбив бутылку, убрал пистолет. Из этого пистолета в декабре он трижды стрелял в воздух, когда гроб с телом Александры Ильиничны Одинцовой, Мишкиной и Ирининой матери, опускали в могилу. Спустя год, после пикника на берегу, у Кана забрали пистолет и удостоверение, сняв с него капитанские погоны, уволили из органов внутренних дел и отдали под суд. Суд вернул дело на доследование и его, в конце концов, прекратили. Но в органах и партии не восстановили.