Ведьмин род. Марина и Сергей Дяченко

и о семье, не говоря уже о детях, собрана обширная статистическая…»

      Ивга замерла. Посидела, глядя на экран. Отодвинула компьютер и встала; вот только что была мысль. Промелькнула и растворилась. Как тогда в Ридне, где она пыталась сложить расколотую надпись из фрагментов. Вот так и сейчас, только фрагменты не валяются камнями в траве, а носятся по комнате стаей невидимых летучих мышей: мотивация? Свобода? «Они не понимают, что есть добро и что называется злом…» Тогда в какой момент инициации они теряют это понимание?!

      «Если ведьма, не подвергшаяся инициации, во многом сходна со мной и с тобой, – писал Атрик Оль, – то инициированную ведьму сложно считать человеком. Ни мне, ни тебе никогда не понять ее. Так рыбе, живущей в глубинах, не постигнуть законов огня…»

* * *

      Клавдий добрался до дома за полночь – с утра в который раз пообещав Ивге, что приедет пораньше. Она не спала; в кухне светились окна. Клавдий загнал машину в гараж, выключил мотор и несколько секунд сидел, глядя в пространство.

      На сегодняшний день у него два союзника из числа кураторов – Соня, теперь из Одницы, и Август, теперь из Альтицы. Правда, обе кандидатуры не утверждены Советом… И вот тут начинается самое интересное.

      Виктор из Бернста. Элеонора из Эгре. Оскар из Рянки, Елизар из Корды. Кто-то из них пошел войной против Клавдия, заручившись поддержкой герцога, не побоявшись и не постеснявшись втянуть в это дело Ивгу…

      Клавдий побарабанил пальцами по рулю. Удивительная складывается ситуация. Вполне возможно, ему придется выбирать – безопасность Ивги либо свобода Эгле. И хорошо, если можно будет откупиться ее свободой, а не жизнью.

      Мартин совершил ошибку, представляя Эгле своим новым людям в Ридне. Он слишком поверил, что мир изменился к лучшему, а мир, возможно, только замер на пороге перемен. Мир способен неторопливо, методично сожрать любое чудо, так, что никто и не вспомнит. Мартин поддался эйфории, оно и понятно… но не очень-то простительно для такого человека, как Март.

      – Ты прокололся, сынок, – шепотом сказал Клавдий.

      Открылась дверь, ведущая из гаража в дом. В проеме стояла Ивга, у нее блестели глаза, как у поэта, только что записавшего упавшее с неба стихотворение:

      – Ты так поздно сегодня, ты устал? Мне пришла пара-тройка мыслей, знаешь, я потеряла счет времени, ты ведь ужинал? Или нет? Хочешь чаю?

      – Прости, – спохватился он. – Обещал пораньше, но… опять не сдержал обещания.

      Она прищурилась, вглядываясь в его лицо:

      – Что-то случилось?

* * *

      Вокруг стояли темные горы. Навстречу, как лайнер, проплыл большегруз, ослепил фарами, обдал снежной жижей из-под колес и скрылся за поворотом. Небо излучало тьму. Теплый воздух из вентиляционных решеток вонял гарью. Машина продвигалась вперед – очень медленно; Эгле сидела за рулем, Мартин держал на коленях ноутбук и просчитывал варианты.

      Констебль, вероятно, уже переговорил со своим начальством. Полицейские обязаны поставить