Сверхъестественное. Ночной кошмар. Джон Пассарелла

– он слышал только оглушительные удары перетруженного сердца. Но едва он сел, на контейнер обрушился мощный удар, смявший сталь точно между ногами Гэвина и швырнувший его убежище об стену. Снова раздался протяжный скрежет, будто тварь драла металл когтями снаружи. Тут-то Шелли некстати припомнил еще один довольно печальный факт о ядозубах: они прекрасно умеют лазить по вертикальным поверхностям. А конкретно этот ядозуб был достаточной величины, чтобы достать до края контейнера.

      Гэвин попался.

      Он начал отчаянно копаться в скользких и липких отбросах в поисках чего-нибудь острого или твердого, чего-нибудь, что сошло бы за оружие. Отчаяния поискам придали показавшиеся над краем когти твари, смахивавшие на набор ножей. Под весом ящера контейнер начал крениться вперед, одно колесико отвалилось с оглушительным хлопком. Еще секунда – и чешуйчатая голова, глаза-бусины и неправдоподобно длинный язык нависнут над ним, загородив небо.

      Рука уперлась в деревянную планку. Не решаясь оглянуться, Гэвин вслепую ощупал найденное. Упаковочная тара! Не идеально, но если разломать, можно использовать кусок вместо самодельного кинжала. Может, если выколоть твари глаз, она поползет искать ужин в другом месте?

      И тут контейнер вернулся в свое обычное положение. Прошло много времени, прежде чем Шелли понял, что когтей в поле зрения больше нет. Вот только-только они сжимали стальную кромку, а теперь исчезли. Он выждал минуту, не двигаясь и напряженно прислушиваясь. Постепенно Гэвин начал различать звуки: гул проезжающих мимо машин, шелест шин по асфальту, отдаленные гудки… собственное прерывистое дыхание. Гэвин поднялся на четвереньки и медленно встал, выставив голову над краем мусорного контейнера, словно та – перископ во вражеских водах. Он посмотрел в оба конца улочки – налево и направо. Ничего. Ящер будто просто исчез с лица земли.

      – Ни фига себе…

* * *

      – Этот городишко такой скучный.

      Восемнадцатилетний Стивен Буллингер допил вторую банку пива, смял алюминиевую упаковку и забросил ее в один из декоративных кустов, обрамлявших потускневшие бронзовые монументы Чарльза Клейтона и Иеремии Фоллза в центре Парка Основателей. Тони Лакоста покачал головой:

      – Ты это каждый вечер повторяешь.

      – Точняк, Буллингер, – поддакнула Люси Куинн. – Скажи уже что-нибудь новенькое.

      Она стояла на стреме – смотрела в другую сторону, сунув руки в карманы ярко-розовой толстовки с капюшоном, густо испещренной мелкими черными черепами.

      Монументы отцов-основателей, залитые бьющим из встроенных прожекторов светом, представляли собой всадников, лошади под которыми располагались под углом друг к другу. Клейтон указывал вдаль, вероятно, на то место, где сейчас стояло муниципальное здание, а Фоллз натягивал поводья. Правда, молодежь выбрала это место для встречи вовсе не из чувства гордости за родной город: просто из-за монументов не было видно скамеек – ускользая из-под лучей прожекторов, они тонули