Корабль отплывает в полночь. Фриц Ройтер Лейбер

еще одно существо. По бокам от него расположились еще двое, чьи отливающие серебром панцири вызывали мысль о ветровой эрозии и, стало быть, о солидном возрасте.

      А вокруг этого сборища – черная пустыня, чьи границы очерчены лишь отсутствием звездных полей. Низко над горизонтом сверкает лазурная Земля – вечерняя звезда Марса, а рядом с ней – тонкий полумесяц Фобоса.

      Марсианским жесткокрылам эта картина виделась совершенно иначе, поскольку их сенсорная система разительно отличалась от любых других, даже самых утонченных. Мозг, спрятанный в глубине тела, непосредственно ощущал все находящееся в радиусе пятидесяти метров. Для них голубая Земля была всего лишь рассеянным фотонным облачком чуть выше порога восприятия, но все же немного не таким, как облачка-звезды и тусклое облачко-Луна. Жесткокрыл не получил бы должного представления о Земле без помощи линз, позволяющих создать ее образ внутри его области восприятия. Собственный дом марсианам представлялся песчаной полусферой, пронизанной ходами различных ползучих и многоногих копателей.

      Сейчас каждый жесткокрыл ощущал бронированные ячеистые тела соседей, ловил их мысли. Но его внимание было сосредоточено на этом мягком, беззащитном, нелепо скомпонованном организме, который считал себя мистером Уитлоу, – удивительно мокрой форме жизни, невесть как появившейся на сухом Марсе.

      Физиология жесткокрылов была типичной для истощенной планеты. Их скорлупа была двойной, пространство между стенками ночью освобождалось, чтобы сохранять тепло, а днем заполнялось, чтобы поглощать его. Легкие – настоящие аккумуляторы кислорода – были приспособлены к разреженной атмосфере. На сто вдохов приходился один выдох. Рот, этот двойной клапан, позволял создавать высокое внутреннее давление. Вдыхаемый кислород использовался стопроцентно, а выбрасывались двуокись углерода и другие респираторные выделения. Эти редкие и чрезвычайно зловонные струйки заставляли мистера Уитлоу морщить нос.

      А вот что позволяло мистеру Уитлоу существовать и даже произносить речь в стуже при недостатке кислорода – оставалось неясным. Это было так же любопытно, как и вопрос об источнике мягкого сияния, которое окружало землянина.

      Обмен информацией между человеком и его аудиторией происходил телепатически. Но по просьбе жесткокрылов мистер Уитлоу говорил вслух, поскольку, как у большинства нетелепатов, его мысли упорядочивались и прояснялись в процессе речи. Звуки голоса быстро затухали, в разреженном воздухе они как будто вылетали из-под патефонной иглы без усилителя, что увеличивало жуткую нелепость неистовых жестов и гримас.

      – Итак, – хрипло произнес мистер Уитлоу, отбрасывая длинные волосы со лба, – я возвращаюсь к моему первоначальному предложению: не хотите ли вы напасть на Землю?

      А мы, мистер Уитлоу, промыслил главный жесткокрыл, возвращаемся к нашему первоначальному вопросу, на который вы так и не ответили: зачем нам это?

      Судя по очередной гримасе, мистер