Мятежник Хомофара. Александр Соловьёв

дороги. Теперь до женщины было не менее ста метров. А может и вся тысяча.

      – Видите?! – закричала она. – Видите?..

      Подул слабый ветерок, и у ног закружилась желтоватая пыль.

      Жаркая, зовущая вдаль…

      – …дорога, – просипел Расин.

      Он сделал осторожный шаг. И снова медленно убрал ногу.

      На дороге остался след. Кожаный тапок немного запылился по краям.

      – Нет, этого не может быть…

      Вдруг рядом, в сухой траве на обочине, застрекотал кузнечик.

      Вадим отступил, нащупал трясущимися руками раковину, огляделся. Все в помещении было на своих местах. Дорога не мешала видеть предметы. Между тем, она была.

      Расин оглядел поверхность дороги, сосредоточил взгляд на пучке полузасушенной травы, выбивающей между колеями, и остальное, все, что было в помещении, отступило. Но, стоило вернуться сознанием в кабинет, дорога – не исчезала, она как бы переставала занимать место. А женщина, как и прежде, стояла перед ним на расстоянии вытянутой руки.

      – Иногда она слишком большая, доктор. Кажется, её уже видели несколько человек. Вообразите себе, на той неделе ходила по магазинам и свернула с Бессарабки на Тараса Шевченка. Так дорога раскаталась, наверное, аж до самого Ботанического Сада! Я заметила, как двое мальчишек тотчас стали на нее взбегать. Но ведь мальчишкам нельзя на строгий путь! У них же родители…

      Расин на ватных ногах подошел к кушетке, сел.

      Гаерская начала одеваться.

      – Давно… это?.. – спросил Вадим одними губами.

      – Давно – что? – не поняла Гаерская. – Вы же сами видите, теперь дорога стала тяготой. Вы все-таки врач-ампутатор. Вам и так должно быть все ясно. Давно ли?.. Не знаю даже, как сказать… мы же по иному времени…

      – Мы – это кто? Значит… есть и другие?

      В глазах Гаерской блеснуло беспокойство.

      – Вадим Борисович, я понимаю, конечно, у вас очередь, только умоляю: запишите поближе. Завтра! Послезавтра! Любую сумму заплачу! Честное слово! У меня есть деньги! Не могу больше ждать! Чувствую уже… вот-вот помрачение будет. Помрачение!

      Расин опустил голову.

      – Простите, – медленно проговорил он, чувствуя, что впадает в ступор. – Ничем не могу помочь.

      Ему все ещё мерещился ползущий по дороге жук.

      – Вам к другому специалисту, – добавил он. – Впрочем… видимо, это мне надо к другому специалисту.

      – Знаете, что?! – вдруг крикнула женщина. – Не надо со мной так! Я добросовестно делала свою работу. Я выполнила все условия. Сто человек. Ровно сто! Я их всех пропустила. Сто человек! Даже блокнот вела, галочки ставила. У меня в блокноте сто галочек. Теперь тяготы надо убрать! Уберите их!

      Расин покачал головой.

      – Нет. Я ничего не видел. Я ошибся.

      – Доктор!

      – Уходите, прошу вас. – Он поднял взгляд. – Вам нужно уходить, госпожа Гаерская. Я сегодня не совсем в порядке, понимаете?

      – Это вы меня поймите, доктор! – крикнула она. – Я ведь за помощью к вам пришла. Вы обязаны мне помочь!

      – Что