Мятежник Хомофара. Александр Соловьёв

грубо встряхнула девушку за плечо. Та не издала ни звука.

      – Аккуратней! – Расин сурово зыркнул на медсестру, но та, не обратив внимания, сказала:

      – Спит, как сурок.

      Вадим внимательно исследовал участок некроза.

      – Пока обработайте по краям спиртом. Наложите стерильную повязку, – сдержанно сказал он.

      Взяв историю, Вадим пошел на пост делать запись. В ординаторскую или к заведующему идти не хотелось, однако надо было сообщить о своем наблюдении заведующему. Тут же пришла мысль, что проще будет потом перезвонить по телефону.

      Сделав запись в истории пациентки, он покинул отделение.

      В коридоре хирургического отделения его встретила та самая заплаканная женщина в лиловом парике. Не давая ей открыть рот, Расин коротко сказал:

      – Идемте.

      Он зашагал в свой кабинет. Женщина засеменила рядом.

      – Ради бога, Вадим Борисович, простите!.. – торопливо заговорила она. – Я на Сырце редко бываю… Еле отыскала больницу… Понимаю… Не должна была говорить при других, что вы ам… Что вы освобождаете от тяготы…

      Вадим достал ключи.

      – Кто вам меня рекомендовал?

      – Но… Я же… – женщина понизила голос. – Я не могу называть имен…

      Расин открыл замок и толкнул дверь.

      – Как хотите, – буркнул он.

      – Хорошо-хорошо, доктор, – испуганно сказала женщина. – Но… ничего, если только одно имя? – Она напряглась и мучительно выдавила: – Пи-ли-кин.

      – Что?! Этот… это он назвал меня ампутатором?

      Женщина вдруг заискивающе улыбнулась, она осторожно и чуть кокетливо тронула локоть Вадима.

      – Он назвал вас самым лучшим ампутатором, доктор.

      Медицинская карта не содержала ничего, что могло бы представлять интерес для хирурга. ОРЗ, ОРВИ, хронический бронхит, астигматизм. Двенадцать лет назад произведена тонзилэктомия. В последние три года никаких обращений в поликлинику, никаких выписок.

      – На что жалуемся? – Он взглянул на титульный лист. – Госпожа Гаерская?

      Женщина сидела на краю кушетки. Указав на живот, она сказала:

      – Здесь. Но… Вадим Борисович. Вы ведь сами лучше меня знаете.

      Расин взял шпатель, заглянул в рот Гаерской, обследовал язык и зев. Слизистые нормальной окраски. Проверил склеры. Ощупал лимфоузлы на шее.

      – Без особенностей. Разденьтесь до пояса.

      Женщина засуетилась, снимая блузку.

      Вадим проверил границы легких, перешел к осмотру живота. Кожа была бледная, дряблая и липла к рукам.

      – Без высыпаний, – сухо сказал Расин.

      Рука привычно погрузилась в правое подреберье, в первый миг Гаерская от неожиданности сморщила лицо.

      – Больно?

      – Нет.

      – А так?

      – Не больно…

      – Сядьте.

      Он принялся поколачивать Гаерскую по пояснице. Осмотр прощупывание и простукивание не дали результатов.

      Вадим пожал плечами.

      – Все, одевайтесь. – Он подошел