Самец. Камиль Лемонье

оком и чутким ко всякому шороху ночи ухом, вечно – бдительной хитростью, невидимой рукой, наносящей удары и прекращающей жизнь. Он был сама смерть. Казалось, сам лес начинал трепетать и вздрагивать при его приближении.

      Он достиг лачуги Дюков.

      – Ну, старая зайчиха! – крикнул он, стучась в дверь.

      Изнутри пробормотал надорванный голос.

      – Ты ли это, сынок?

      – Ну да, конечно!

      Через минуту голые ноги зашлепали по земле, и старуха показалась на пороге, тощая, как скелет.

      Из-под рубашки из грубой шерсти выдавались ее костлявые члены. Она привыкла к его утренним посещениям.

      – Ну, что у тебя?