Я хочу ребёнка. Катарина Вадимовна Салазкина

наследственное.

      Я уже успела включить чайник, и потому последние слова он сказал мне в спину. Даже не в лицо, он сказал мне это в спину!

      Я обернулась. Голос у него был нехороший, грустный, таким тоном сообщают дурные вести типа «нам надо расстаться». Да и вид оказался не лучше: сутулые плечи, опущенная голова, как у провинившейся собаки.

      – Что?

      – Я предполагал, что такое может быть. Астенозооспермия – во как это называется.

      – Что? – я не верила своим ушам.

      – Понимаешь, это наследственное.

      Я отказывалась слышать то, что слышала, и сама чувствовала себя полной дурой, потому что кроме этого «что» больше ничего сказать не получалось.

      Как это возможно? Я сходила с ума весь этот год, а он молчал??? Знал и молчал? Хорошо, не знал, но предполагал и ничего не делал! На что он надеялся, на то, что пронесёт? Что это за детский лепет, что за бред?!

      В первую секунду хотелось его просто убить. Я таскаюсь по врачам, схожу с ума, ношу постоянно в сумке тесты на овуляцию, пью и писаю из-за этого по часам, а он мне не сказал… Он всё это время знал и не сказал!

      – Прости меня. Я не говорил тебе раньше, потому что надеялся, что мне повезло так же как Олегу. Понимаешь, это какое-то семейное проклятие: так было у деда, у отца, и вот теперь у меня. Есть какой-то ген, он передаётся по наследству, и сперматозоиды становятся медленными. То есть, не становятся, я не знаю, как сказать. Этот ген вроде как что-то там нарушает, предрасположенность создаёт – во. И если вдруг что – медленные сперматозоиды. Я не знаю, в чём дело: я не курю, спиртным не злоупотребляю, в баню редко хожу, но вот стрессы, может быть…

      Я слушала, и не верила. Он настолько хорошо разбирается в этом во всём: курение, баня, стрессы. Он знал. Знал об этом, думал, изучал материал, и ничего мне не сказал, не предупредил…

      – Так и у деда было – они очень хотели второго ребёнка, но бабушка так и не забеременела. У родителей тоже долгое время не получалось, но они к бабке какой-то ездили, после этого мама забеременела Олегом, вот теперь и у меня такая же петрушка…

      – Подожди, почему Олегом? – не поняла я.

      – Анька же от первого брака, я ведь говорил.

      Я молчала. Он мне не сказал, а я не спросила. Семейное проклятие. Откуда я могла знать? Хорошо, родителей заговорила бабка. Олега пронесло. Что же он думал, что бабка вылечила отца и ему ничего не передастся? Думал, что раз у Олега всё хорошо, то и у него тоже? А разве не надо о таких вещах говорить до свадьбы?

      Ну, хорошо, раз ты за справедливость, что же ты тогда не сказала, что у тебя по папиной линии и бабка, и дед от онкологии умерли, не дожив до шестидесяти? – язвительно заметил внутренний голос. Если ты вся такая честная, что же ты его не предупредила до свадьбы, что ты к гинекологу раз в год таскаешься, потому что у бабки был рак яичников, и ты теперь боишься до чёртиков?

      Он боялся сказать, а я боялась вообще заводить разговор на эту тему. Я полгода бегала на УЗИ и высчитывала овуляцию, но ничего не говорила Диме об этом. Мне было страшно, что я не могу забеременеть, потому