Преданность. Год Обезьяны. Патти Смит

пруд. Но там не было ничего, что радовало бы Ирину, пока она не познакомилась с Франком. До этого она ходила как привидение, и так день за днем.

      Ирина уехала почти два месяца назад. Я знаю, ее бы рассердило, что я бросила школу. Но в школе всем все равно. Учителям всегда было не по себе от моих противоречивых мыслей и вопросов, а я считаю, что они больше ничему не могут меня научить. Я понимаю, почему Ирина уехала; мы никогда не были нежно привязаны друг к другу. Я была обязанностью, которую ей пришлось на себя взвалить. Но меня несколько настораживает мое поведение, когда она со мной прощалась. Мое сердце оставалось холодно. Я не сказала ни слова. Возможно, от страха, ведь она – единственное, что связывает меня с моими родными.

      Евгения на миг перестала читать, а потом приписала рядом несколько слов: “Она мне родная”. Отложив карандаш, осознала, что искренне раскаивается в том, что не помогла Ирине как-то сгладить мучительность расставания. Возможно, подарок от незнакомца каким-то образом обезоружил Евгению: его щедрость, на которую она не напрашивалась, заставила ее осознать чрезмерную холодность своего юного сердца. Оглянувшись на окно, она заметила, что дождь перешел в слабый снег. Закрыв дневник, надела пальто, закинула коньки на плечо, пошла через лес к пруду. Каталась до заката. Потом присела на плоский валун, неспешно расшнуровала ботинки и проверила лезвия. Возвращаться домой затемно она не боялась: по этой тропе она прошла уже тысячу раз и знала каждый камешек под ногами.

      Взошла луна, осветив пруд. Это было скорее миниатюрное озеро, чем пруд, на удивление глубокое – ее тайная отдушина от гнетущей атмосферы в маленьком коттедже на отшибе, который всегда казался Ирине темницей. Так было, пока Ирина не познакомилась с Франком, красавцем под стать ее красоте, с человеком, который наконец-то сделал ее счастливой, с тем, кто забрал ее отсюда.

      В день отъезда Ирина была ненакрашенная и плакала. Евгении пришло в голову, что она выглядит совсем молодо, а еще – как же она похожа на актрису, которая разыгрывает много раз отрепетированную сцену.

      – Я должна уехать. Меня ждет Франк. Он дал мне для тебя денег – лежат вон там, на комоде. Тебе скоро будет шестнадцать. У тебя все наладится, совсем как у меня.

      Евгения стояла молча. Ей хотелось потянуться к Ирине, поблагодарить за все, чем та пожертвовала, но подобрать подходящие слова никак не получалось. В голове – только вихрь вопросов, которые навеки останутся без ответа.

      – Не надо меня ненавидеть, я сделала все, что могла. Мне уже тридцать два; это мой шанс пожить и для себя немножко.

      Потянувшись к дверной ручке, она остановилась, глянула на Евгению с отчаянием.

      – Я родилась красивой, – выпалила Ирина, – так почему жизнь у меня должна быть уродская?

      И ушла: была – и нет. Совсем как отец и мать, совсем как Мартин, совсем как белье на веревке.

      Появились звезды – казалось, их вытрясли из сети. Евгения сидела под звездами, продолжала размышлять. У каждой