Последняя возможность увидеть солнце. John Hall

все заканчивается, святой отец подходит ко мне и говорит, что клеенку можно достать и прибрать для клиентов через одного. Он смотрит на меня с жадностью. Я – его любимый инструмент. Я – голем. Я – существо.

      Жирный ублюдок достает деньги и трясет ими перед моим лицом.

      – Если бы ты знал, если бы ты понимал, если бы ты видел смысл в этих бумажках, – начинает он. – Ты бы тоже получал кайф.

      «Мразь, – думаю я. – Я знаю, что такое и для чего нужны эти купюры».

      – Да, отец. Я глуп и ничего не смыслю ни в жизни, ни в деньгах. Во мне нет Бога, – в итоге говорю я.

      – Ударь его, – звучит другой голос в моих мыслях. – Вонзи лезвие лопаты в шею.

      – Да-да! Пробей трахею и послушай, как он будет хрипеть, как будет проклинать тебя, – появляется еще один голос. – Затем возьми его крест и натяни им цепь на этой жирной шее.

      – Смелее, – еще один голос. – А потом начни двигать из стороны в сторону, распиливая шею, и так до позвоночника!

      – И просто оставь его таким, – прозвучал еще один.

      – Простите, наисвятейший, – говорю я.

      «Ненавижу и преклоняюсь перед тобой, мразь», – думаю я.

      – Позвольте вернуться к работе? – говорю я. – Хочу причаститься поскорее, а работа сокращает время.

      Батюшка кивает и жестом позволяет мне идти копать еще одну дыру в земле, чтобы ноябрь наполнил ее водой, чтобы продать погребение. Этот человек, он демон жадности, что прикинулся добром. Мразь.

      —–

      – Могу ли я поговорить с богом? – спрашиваю я человека, мне противного.

      – Конечно! Правда, сейчас он занят, – говорит тот, кто даровал мне кров и пищу, говорит тот, кто сделал меня цепным животным. Говорит один из самых мерзких из людей. – Ты можешь все сказать мне, а я потом ему передам твои слова.

      – Хорошо, – говорю я, а после начинаю. – Господи, прости меня. Я согрешил. Каждый день я повторяю один и тот же грех. Он заключается в том, что при рождении я отведал запретный плод. Поддался искусителю. Вкусил сладость и познал первородный грех. Обрел сознание и последовал по стопам твоих детей. Прости меня за это.

      – Каждый день ты просишь за это прощение, и каждый день я тебе говорю о том, что ты не прав, – говорит святой отец, и его подбородок трясется подобно флагу на ветру. – Мы все дети детей Божьи, на нас нет того греха, за который ты просишь прощения. Все искуплено.

      Он говорит, и внутри меня закипает ярость.

      – Простите, – говорю я.

      «Сдохни», – думаю я.

      «Этого больше не повторится», – говорю я.

      «Завтра я вновь буду просить прощения за это», – думаю я.

      Все эти мысли тесно сплетены в одну цепочку из правды, которую я храню в себе, и лжи, которую я произношу. Я – грешник… Но не больше того, кому я исповедуюсь.

      – Святой отец, за мной имеется еще один грех.

      – Какой?

      – Ярость. Я испытываю ярость. Чувствую злость, когда вижу праведного грешника.

      – Так нельзя, сын мой. Ты пойми, каждый выбирает собственный