Домовой. Николай Малунов

мы отправим к вам посыльного, когда вопросы будут решены, – широко улыбнулся юный торговец, стараясь угодить покупателю.

      – Да, было бы не плохо, а то у меня много дел. С заказом понял, что с автоматом?

      Паренек пристально посмотрел на оружие, что-то прикинул и выдал фразу, от которой у наемника чуть челюсть на пол не упала.

      – Думаю, возьмем за 500 дублей.

      – Ты охренел? – нахмурился Домовой, расправляя плечи. – Что за цены? У тебя вон в стойке всякое… кхм… стоит за тыщу, а этот-то в отличном состоянии. Полторы!

      – Простите, – пискнул мальчик, съежившись, – но вы можете дождаться дядюшку, возможно, он сможет дать за ваше… кхм… легендарное оружие 700… Но вы же понимаете, если он скажет, что ваш кусок… – парнишка осекся, – великолепное оружие я купил слишком дорого, то он вычтет разницу из моей зарплаты, и тогда я останусь в этом месяце без денег… При всем уважении, поймите, пожалуйста…

      – Автомат почти новый, – нахмурился Сашка. – Ну да, затвор по хренам пошел, но тут, смотри, рис-планки новенькие, считай, не тертые даже! Оружие смазано и исправно. Пружину сменить да подтянуть пару болтов, и ты его за полторы тыщи или даже две отдашь, потому отдам за тысячу триста… У тебя вон запчасти по пятьдесят лежат все необходимые в коробке… – мужчина ткнул пальцем парнишке за спину.

      Племянник торговца обернулся, посмотрел на коробку, цокнул языком и, словно набравшись храбрости, а точнее наглости, заявил, что эти запчасти низкого качества и не подойдут такому великому и отличному оружию. А те, что подойдут, безусловно, стоят намного дороже. После этих слов паренек замер, словно вспомнив, кто стоит перед ним, но когда легкая улыбка тронула лицо сурового наемника, облегченно выдохнул, «восемьсот»…

      – Сыно-о-ок, – уже откровенно забавляясь, оскалился Домовой. – Чисто из-за уважения к тебе, как еще юному и не очень смышленому торговцу, я скину еще сотню…

      – Девятьсот, – поморщился юноша и тут же добавил, – и то, если вы оставите автограф на этом чудном изделии великого Михаила Тимофеевича… – смутившись, добавил, – но можете просто что-нибудь нарисовать, если вы не…

      – Писать я умею, – еще шире оскалился Домовой, тоже входя в раж от торга – обычной и присущей этому миру игре. – Тыщу, и я вот что сделаю …

      Он осмотрелся, подошел к дверной петле, пристально посмотрел на нее, приложил большой палец к месту соединения двух трубок, словно придавил какую-то букашку, затем демонстративно, оттопырив его, вернулся к стойке и приложил к прикладу, в районе соединения с казенной частью, оставив на его раме жирный черный отпечаток. Затем соскреб с пожарного щита, висящего у правой стены, немного краски и растер ее там же.

      – Скажешь, что это моя кровь, фанаты с руками за пару тыщ оторвут… А я всего-то тыщу сто прошу…

      – Кто? – смешно моргнул парнишка, сбившись с ритма торга.

      – Не важно, – отмахнулся Домовой, – ценители…

      Паренек ненадолго задумался, что-то прикидывая в голове, и словно нехотя, все же кивнул головой.

      – Так