Вечный двигатель смерти. Марина Серова

больше я так отношения не выясняла. Если задевали, то больше по мелочам. Помнили, как я ей вмазала.

      – И все же реакция была?

      – Послушайте, Татьяна, я не страдаю манией вредить себе или кому-то еще. Не скандалю в очередях и не хожу голой по улицам. Но я живой человек, который в состоянии отличить шутку от намеренно причиненной мне обиды. Конечно, я реагировала. В школах часто ссорятся, дуются друг на друга, устраивают бойкоты. Это трудно пережить и здоровому ребенку, а если ты псих, то давит в два раза сильнее. Я делилась с мамой. Она давала советы. Я не умалишенная. И если отстаиваю свою точку зрения, то делаю это так же, как и другие. Не переходя границы.

      – Но, простите, вы сказали, что у вас подозревают шизофрению? – вспомнила я.

      – До полноты картины недотягиваю по симптоматике, – грустно улыбнулась Виктория. – Но присутствует некоторая тревожность, и это далеко не все. Не хотелось бы углубляться. Иногда не въезжаю в смысл некоторых своих действий. Вот иду в магазин, покупаю там молоко и сок, а мама дома говорит: «А где сыр и пельмени?» А я могу и не вспомнить, что должна была купить сыр, а не молоко. Иногда не вижу радости там, где в ней купаются. Свадьба, рождение ребенка – это что, событие века? Я так не думаю. А народ пьет и песни орет.

      Насчет знаменательных событий я бы с Викой поспорила, но и тут она была в чем-то права. Если у тебя проблемы, то сложно заставить себя окунуться в чужое счастье, но ведь требуют какой-то реакции и могут даже кровно обидеться, если ты покажешься равнодушной тварью на фоне их радости. Эх, а вопрос-то занятный.

      – Не люблю лишний раз показываться на улице, но это даже социофобией назвать нельзя, потому что я спокойно могу отправиться в магазин или зайти в кафе и купить себе чашку чая, – продолжала делиться Виктория. – Я окончила школу, в конце концов. В институт решила не поступать. Пока. Просто отдохну от стресса. Пытаюсь устроиться на работу продавцом, но каждый раз склоняюсь к тому, что лучше надомного труда для меня ничего нет.

      – Будете работать удаленно?

      – Я знаю немецкий и английский. Мама научила. Думаю, что смогу проводить онлайн-уроки или исправлять ошибки в текстах.

      «Умничка какая, – мысленно восхитилась я. – А ведь могла бы послать всех к черту и прикрыться результатами психиатрической экспертизы. Тем более что имеет законное право. Но нет – бьется что-то там, пытается жить дальше. Не нахлебница. Хвалю».

      – Кофе вам не рекомендован, – вспомнила я.

      – Как и алкоголь и никотин, – дополнила Виктория, – но шампанское иногда могу себе позволить. Исключительно по поводу. И я не курю.

      Я вспомнила про сигарету, которую недавно положила в пепельницу, забыв потушить. Она благополучно потухла сама, истлев до самого фильтра.

      Пришла моя очередь смущаться.

      – Извините.

      – Но другие люди вокруг меня могут спокойно выпивать или курить, – ответила на это Виктория. – Мне это никак не навредит. Не тянет.

      Я спрыгнула на пол, подошла к дивану, села на него.

      – Вика, вы так подробно о себе рассказали…