Улыбка Бультерьера. Книга третья. Михаил Зайцев

вызывает подозрение, согласен. Однако, ежели вы подозреваете во мне террориста, тогда выходит, что мы с Альбертом Адамовичем из одной шайки.

      Александр Юрьевич расхохотался.

      Хохотнул и гость, вторя хозяину.

      – Вообразили, да? Представили меня, хромого инвалида, и нашего общего пожилого друга в одной шайке, да? И, господи прости, вместе с нами еще и Зинаиду Янну представьте с автоматом Калашникова наперевес!.. Ну а ежели говорить серьезно, так я не хочу открываться вам до поры лишь для того, чтобы ваш рассказ не был предвзятым. Понимаете?

      – Кажется, да. Что вас интересует в первую очередь?

      – Обещанный кофе с печеньем.

      – Ну, это-то проще всего. Угощайтесь.

      Журналист Иванов погасил газ под пузатым чайником, разливая кипяток по чашкам с кофейным порошком на донышках, между делом посетовал, мол, электрочайник сломался, и абсолютно нет времени на его починку, хоть и поломка пустяковая. Гость пригубил горчайший напиток, хрустнул печеньем, а хозяин включил портативный компьютер и попросил разрешения «подымить». Гость разрешил и, в свою очередь, испросил дозволения включить плеер-диктофон. Двое мужчин на маленькой кухне обменивались вежливыми просьбами, будто киношные интеллигенты из фильмов времен хрущевской «оттепели».

      Следующий час с четвертью говорил в основном Александр Юрьевич, отрываясь от монитора лишь ради того, чтобы подогреть кипяток в чайнике, добавить печенья или прикурить новую сигарету. Сведения, «нарытые» журналистом, занимали до хрена байтов на жестких компьютерных дисках. Александр щелкал клавишами и зачитывал отдельные отрывки, «прокручивая» текстовые массивы, добавлял кое-что, не увековеченное на харддиске, типа: «Начальник службы безопасности, вообще-то, тот еще фрукт. Мандарин переспелый. Кислый фрукт, въедливый», или: «Вице-президент, между нами, еще та штучка, шельма, каких мало. Гусь лапчатый, рядящийся под воробушка», или: «Президент, мой тезка по отчеству, считает себя «белой костью» и держится, как индюк надутый», и т. д и т. п.

      Спустя час с четвертью древний телефонный аппарат на столе требовательно зазвонил, оборвав складную речь журналиста на полуслове. Александр Юрьевич извинился перед гостем, снял тяжелую эбонитовую трубку на длиннющем витом проводе, ответил на звонок:

      – Да, Иванов слушает…

      Смяв ухо старинной трубкой, он молча слушал, бежали секунды, и выражение его лица менялось – все ближе и ближе к переносице смещались брови, взгляд становился все более и более отрешенным, уголки губ сползали книзу, появились розовые пятна на молочных щеках.

      Примерно минуту он молча слушал, после чего сказал в трубку упавшим голосом: «Я понял, да…» – положил ее на рычаги телефонного аппарата и, взглянув на гостя шальными глазами, произнес с дрожью:

      – Племянница Зинаиды Янны звонила. Кораблевы в «Склифе». Альберт Адамович в реанимации, у него перелом шейных позвонков, а Зинаида Янна говорит, что на них напал…

      – Какой кошмар! – воскликнул хромоногий гость, не дав хозяину закончить фразу.