Эмигрантка в Стране Вечного Праздника. Часть третья. Что осталось от праздника?. Диана Луч

особенного». Однако, когда разговор зашел о лечении, обе женщины заметно оживились. «Тебя сейчас какими снотворными лечат? – спросила одна и, услышав ответ, возмутилась: – А меня три недели держат на прежних. Я уже несколько раз просила доктора поменять таблетки, а он ни в какую, говорит, что ещё не время. И когда это время наступит? Через месяц?! Через год?!» «Зато меня каждый день водят на электропроцедуры. Толку от них никакого, а врач все равно назначает. Будто у меня не нарушение сна, а шарики за ролики, как у какой-нибудь психопатки!» – возмутилась её собеседница. «Так ведь к лечению психопатов, в отличие от нас, врачи относятся серьезно и ответственно. У них в психиатрическом отделении к каждому пациенту индивидуальный подход. Там каких только специалистов нет: психиатры, психологи, и все они с широкой и узкой специализацией». – «Да толку от этих психологов…» – «Может, ты и права. Меня неделю назад к одному такому водили. Так он меня сходу огорошил: „Вы с кем-нибудь вместе спите?“ Глупейший вопрос. От моего храпа даже соседи на верхнем этаже уже два года не спят. Персонал здесь работает неквалифицированный». «Да уж, это точно, – кивнула её собеседница. – Ты представляешь? У меня диагностировали повышенную раздражительность. Сразу видно: в диагностике они не смыслят ровным счетом ничего. Раздражаюсь я не потому, что нервная, а потому, что живая. Только покойники ни на что не реагируют и не раздражаются. Что же теперь меня за это убить?!»

      На следующее утро в отделении расстройств сна во время обхода уже немолодая и немного уставшая, с подглазьями, женщина-врач присела ко мне на кровать и, поправив прическу, приступила к опросу: «Скажите, как Вы храпите: громко, средне или поверхностно?» «Не знаю, – ответила я, – задайте этот вопрос моему мужу. Я себя во сне не слышу». «Логично, – согласилась врач и добавила: – Тем не менее, для постановки правильного диагноза мне необходима эта информация. Хорошо, продолжим. Скажите, на что похож Ваш храп: на собачий лай, коровье мычание, поросячье хрюканье или жужжание назойливой мухи?» «Понятия не имею. Может, на всё сразу, а может, попеременно: одну ночь храплю так, а другую иначе, то есть пробую себя в разных амплуа», – предположила я. «Как я уже сказала, отсутствие этой информации существенно затрудняет диагностику», – повторила врач и нервным движением руки убрала упавшую на глаза чёлку. «Ладно, – продолжила она свой опрос, – тогда скажите, чем Вы во сне дышите: грудью или животом?» Я ответила: «Лёгкими». – «Вас беспокоят тяжелые воспоминания и мысли?» – «Иногда. Было бы странно, если бы меня никогда это не беспокоило… Проблем у меня хватает». – «Наблюдается ли у Вас возрастание двигательной активности и появляется ли чувство неудобства в связи с частой сменой поз?» – «Каких поз? И вообще, как спящий человек может определить, в какой позе он лежит?» – «Хорошо ли Вы спите по ночам, и что является наиболее частой причиной Вашего пробуждения?» – «Сплю хорошо,