Наш родной вирус. Том 2. Олег Ока

стонать. Обличая пороки, ты не рассказываешь о рецептах. Возвращайся на землю, скучно стало.

      – Я занудный? Что-ж, придётся изменить твоё мнение.

      – Это у тебя хорошо получается!

      В это-же время в соседнем парадном, в спальне Баньши не менее увлекательно общались Гибсон и старшая сестра Сандерса Яна.

      ***

      – Вот пришёл ещё один день, наполненный лишь бездельем и ожиданием. Мы живём, как сибариты, занятые только собой, и единственная наша забота, ждать, что ещё произойдёт. Надоело, и кто нам дал такое право, фиксировать и наблюдать, отстранясь от происходящего? Мы, как мыши, ждущие неизвестно чего, и, трясясь, ожидаем самого страшного. Но это не "Декамерон", и не "Пир во время чумы", забавная безделица, придуманная праздными философами.

      Лич стоял у окна, не глядя на Баньшу, и она, напуганная этим взрывом, не знала, чего ожидать.

      – Что ты придумал, Лич? Я делаю что-то не то?

      – Ты здесь не при чём. Ты ничего не делаешь, что было-бы достойно осуждения. Как и я. Мы НИЧЕГО не делаем.

      – Но ты сам говорил, что здесь и невозможно что-то сделать, можно только ждать.

      – И вы поверили старому маразматику? Вы, молодые и полные сил, вы погасили свою энергию, вы стали потребителями жизни… А я сам поверил вам, поверил, что можно просто жить, но это жизнь моллюска.

      – Ты что-то задумал, Лич. Я вижу это, и я этого боюсь.

      Он подошёл  к ней, сидящей на постели, и она с надеждой смотрела ему в глаза, уверенная, что он не станет делать ничего безумного.

      – Ну, давай уйдём отсюда? Просто уйдём и забудем это безумие. Куда-нибудь в деревню, где нет вируса, нет интернета и полиции. Просто, знаешь, забудем, что мы люди?

      – Это отчаяние, Баньша. Отчаяние от бессилия. И ты права. Надо уйти. Но я уйду один. Прости, что не смог оправдать твои ожидания. И я не зову тебя с собой, это тебе не нужно, потому что я сам не знаю, куда пойду, в какую сторону. Я не собираюсь бежать в никуда. Я хочу посмотреть и попытаться разобраться в жизни этих людей. Для этого у нас здесь слишком камерная обстановка.

      – Нет… – она со страхом смотрела на него, пытаясь осознать услышанное. – Ты не сделаешь этого. Ты не можешь так поступить со мной, когда я уже поверила тебе. Это слишком жестоко.

      Он взял её за плечи, приблизил лицо, долго вглядывался в её серые, искристые глаза, поцеловал в лоб:

      – Прости меня, Баньша. Я подумаю, что мы будем делать, а ты… – он достал телефон, открыл библиотеку. – Почитай пока о Гильгамеше, раз уж захотела изучать мифологию. Знаешь, кто это такой?

      – Герой из Месопотамии? Что-то слышала. Интересно.

      Вытерев слёзы, она стала читать, шевеля губами и хмуря брови. Постепенно её лоб разгладился, чтение её захватило. Лич возился на кухоньке, готовя завтрак.

      – Слушай, Лич, – окликнула его Баньша, – "… Победит его женщина, как муж могучий!

      Когда он поит зверьё у водопоя,

      Пусть сорвет она одежду, красы свои откроет, -

      Увидев ее, приблизится