Лазурная фея Волшебной страны. Лев Арменович Григорян

теперь узнает…

      – Да, странная история, – подвёл итог Страшила. – Есть тут над чем поразмыслить…

      И в окружении самых верных своих подданных Страшила направился во дворец, оставив вертолёт на попечение мастеров Лестара и Линдора.

      Раздумья Страшилы

      В эту ночь Страшила долго не мог найти покоя. Бестолковая гора никак не шла у него из головы. Заложив руки за спину, соломенный правитель расхаживал туда-сюда по Тронному залу. Из распахнутых окон веял свежий ночной ветерок. Светила луна.

      – Гора, где никто не живёт, – бормотал себе под нос Страшила. – Опрокинутый котёл, перевёрнутый таз, черепаха… Что же мне это напоминает? Серебристая поверхность, гладкая, ни одного жучка, ни зверя, ни птицы… Прочная, словно затем, чтобы никто не пробился внутрь. Внутрь… А вдруг там внутри что-то есть?

      Эта мысль показалась Страшиле дельной. Он в волнении заходил по комнате.

      – Что-то спрятано внутри этой горы, – приговаривал соломенный мудрец. – Что-то тайное укрыто там от чужих глаз, от всего мира. Нет, решительно – надо собирать экспедицию! Сейчас же издам указ!

      Страшила уселся за мраморный стол, на котором были разложены книги и свитки. Поперёк стола лежал большой квадратный холст – подробная карта Волшебной страны. Ярким фломастером Страшила отметил на ней точку севернее Изумрудного острова, где, по его расчётам, находилась Бестолковая гора.

      Затем правитель взял чистый лист пергамента и принялся составлять указ. Да-да, Страшила сам выводил на листе буквы и цифры. В прежние времена указы за правителя писал под диктовку Страж Ворот Фарамант или кто-нибудь из придворных, оказавшийся поблизости.

      Но для Страшилы это было не очень удобно: ведь самые мудрые мысли посещали его по ночам, когда записать их было некому, поскольку все друзья и придворные спали. Сам соломенный человек никогда не спал, и ночами ему частенько доводилось сидеть в одиночестве, коротая скучные часы до рассвета. Умные мысли так и роились в его голове. Страшила пробовал было делиться своими размышлениями с дуболомами (деревянные солдаты тоже не нуждались в сне), но тем не хватало сообразительности, чтобы по достоинству оценить его идеи. Дуболомы только кивали, таращили глаза-пуговицы и глупо ухмылялись.

      Тогда-то Страшила и решил взяться за грамоту всерьёз. В кладовке, среди вещей, оставшихся от волшебника Гудвина, он разыскал стопку бумаги и большое перо лазурного цвета. Затем призвал на подмогу старейшину гномов Кастальо – заслуженного летописца гномьего племени. И тот принялся обучать Страшилу искусству письма.

      

      День за днём Страшила корпел над прописями, выводя крючочки и чёрточки под присмотром мудрого гнома. А по ночам делал упражнения уже сам, стараясь не наставить клякс в толстой пергаментной тетради. Упорство взяло своё, и в конце концов Страшила наловчился писать разборчиво и без помарок. (Хотя, по правде говоря, буквы у него порой разбегались в разные стороны, словно перепуганные жучки-паучки при виде воробья.)

      Страшила искренне