Замкнутая система. Юлия Анатольевна Чавдариди

глаза и белая кожа – это лишь внешние отличительные черты, на самом деле они могли проникать в душу каждого человека, которого встречали и потому их боялись.

      Но чудеса – были их природой и поэтому возникали ужасные непонимания со стороны обычных людей.

      – Так, например, погибла сестра моей множество раз пра бабушки.

      – У нас у все погибло множество много раз пра родственников, – пошутил Дир, приятель Яна и Оли, они встречались в баре две недели назад, отмечая перевод Дира в другой сектор.

      – Конечно, но это была трагическая смерть. Сестра моей множество раз пра – была очень красива.

      – Да мы поняли, что в твоем народе все блистали почище бриллианта.

      – Но эта была особенно, настолько, что каждый, кто видел ее влюблялся без памяти. Но ей не нравился никто из нас, но постоянно вызывало любопытство люди из соседнего поселения. Все они делали не так, по-другому. А вроде и тоже самое, что и мы. Она любила гулять на самой границе, около речки и подглядывать за людьми.

      В общем, так она встретила одного человека, который ей очень понравился. Он был огромный, бородатый и обладал очень низким голосом, которым под настроение любил рассказывать разные истории. Она увидела, как он поет, распахнув длинное пальто, каких у нас не принято было носить, так как наш народ не мерз. То ли она влюбилась в голос, то ли в это пальто, но наступил день, когда она под неодобрительные взгляды и печальные вздохи своей семьи переехала жить к этому человеку. И все у них было хорошо, прожили они вместе двадцать лет. И вот однажды, человек этот разбирал старый сундук и нашел там позабытое пальто. То самое, в котором он зимой пел на реке. Старое и потертое, а на подкладке нашел какую-то красную тряпицу. Он был немного навеселе и спросил жену, что это такое. А та пошутила – мол, да это ж я тебя приворожила тогда, за пальто.

      И тут он рассвирепел, схватил топор и зарубил ее. – Ян взмахнул рукой, показывая, как тот рубил.

      – Вот, что значит недопонимание и стремление оторваться от корней, – резюмировал Ян.

      – Да откуда тебе знать, что так и было – усомнился Дир, – наверняка в тех крупицах истории, что хранятся в Центре, нет твоей генеалогии.

      – Это все генетическая память – важно заявил Ян. На самом деле каждый ребенок на Станции подвергался генетическим изменениям. Жители Станции были похожи друг на друга, их отличало лишь их предназначение, которому и помогали эти изменения.

      Оли не была уверена, где Ян брал эти жуткие истории, то ли из архивов, то ли из общения и переписок каких-то философов и писателей, то ли попросту выдумывал все сам. Но эти истории витали вокруг Яна, и были неотъемлемой частью его образа.

      Оли посмотрела на Яна, он разглядывал что-то у входа. Она постаралась не думать об этих дурацких историях, ведь сколько бы он ни рассказывал, Оли все равно плохо понимала, что он за человек.

      – Я был у нее в палате, когда она пришла в себя и она сильно удивилась, когда я сказал, что ее могут обвинить в убийстве, –