Пустая оболочка. Марина Алексеевна Мазурова

было, собственно, некуда, кроме как к родителям. Дом, казалось, стал еще приземистее, будто в землю ушел. Постепенно превратился в абсолютный бичевник, каких сотни по городу, грязь по всем углам, родители привычно пьяные.

      – О, дочуля, вернулась, – попыталась обнять Людку мать, едва державшаяся на ногах. Даже взрыднула у дочки на плече.

      – Садись, выпьем, – тут же включился отец. Ну, еще бы, такой повод.

      – А что не выпить, наливай.

      Новость, что Людка откинулась, распространилась по Семеновке со скоростью лесного пожара. Потянулись знакомцы всех мастей. И дружки бывшие тоже.

      – Не выгонять же, хорошо сидим, – думала Людка.

      С утра она даже не могла вспомнить, кто предложил ей шприц…

      ******

      Так получилось, что Нина Петровна с мужем стали не очень молодыми родителями для Оленьки. Души в дочке-внучке не чаяли. Родных детей не особенно баловали, но для нее ничего не жалели.

      Это у других была одна кукла гэдээровская, и то если повезет, у маленькой Оли они были все, какие только было можно купить, причем не только в родном городе. Предприниматель дедушка постарался, подарки вез из московского «Детского мира». Комплекты игрушечной мебели, кукольные платьица, наборчики с пупсами – всем этим буквально была заставлена детская комната. Сашка, незадачливый отец, все равно не жил дома, поэтому его комнату переделали и отвели для Оли.

      И конечно наряжали ее как куклу, она и выглядела так. Нечеловечески аккуратный ребенок, такой спокойный и чинный. Это другие носятся по детской площадке, сбивают коленки, пачкаются.

      –Странные эти дети, что за удовольствие копаться в песке, лепить дурацкие пирожки, раскладывать их на бортике песочницы, гадость какая-то, – думала про себя Оля.

      Она никогда не любила таких игр, ей гораздо большее удовольствие приносило то впечатление, которое она оказывала на окружающих, выходя из дома, нарядная, в очередном платьице с кружевами. Тетки восхищенно охали.

      – Повезло тебе, Нина, это же надо, какой ребенок-то золотой, не то что мой/моя, – вздыхала очередная мамаша, убегавшаяся за чадом и не спускающая с него глаз, чтобы не упал, не ударился или просто не убежал со двора.

      Оля все это внимательно слушала и пристально рассматривала болотного цвета глазами взрослых. Были, правда, и те, кто как-то поеживался под ее взглядом, но в таких случаях Оля старалась как можно быстрее увести глаза в сторону, чтобы не заставлять нервничать взрослых. Эту особенность она тоже уловила, большинство воспринимали ее с восторгом, но были и другие, в глазах которых появлялся вопрос. Тут было нужно сразу переключить внимание, чтобы сильно долго не задумывались, и мысль не могла оформиться. Этому она научилась еще лет в пять.

      Свои глаза она любила, зелено-карие, цвета хаки, считала их одним из преимуществ своей внешности. Она вообще всегда была уверена, что является неотразимой красавицей, буквально с первого шага. Никогда не сомневалась в собственной