Самоучитель авантюриста: как успешно смыться. Уэйд Альберт Уайт

ответа.

      Анна знала, что ей следует уйти. Она уже опоздала к началу работы. Но ведь проблему билета может решить только Матрона – и девочка решила подождать. Повиновавшись внезапному импульсу, она ступила за порог. Воспитанникам редко разрешалось входить в кабинет без сопровождения, и этот крошечный акт неповиновения в последний день будоражил кровь. На полках стояли тысячи стеклянных полусфер разного размера, под каждой из них хранился уникальный медальон. Анна, бывало, целыми часами протирала и полировала их, всегда под строгим наблюдением, но теперь прокладывала извилистый путь по плиткам пола сама, переживая краткий миг дурманящей свободы. Она остановилась на другом конце кабинета перед полусферой со своим любимым медальоном: серебряным, с изображением дракона. Дракон был выгравирован четкими затейливыми линиями – рисунок портила лишь одна глубокая царапина.

      – И что это ты тут делаешь, интересно? – раздался резкий голос.

      Анна стремительно обернулась, едва не потеряв равновесие.

      В дверном проеме стояла высокая сухопарая женщина.

      Матрона.

      С подозрительной гримасой на лице она прошествовала внутрь; на каждом втором шаге по плиткам пола стукала серебряная трость. Матрона остановилась прямо перед Анной. Вблизи бело-седые короткостриженые волосы Матроны еще разительнее контрастировали с коричневой кожей. Она стояла так близко, что Анна могла пересчитать все черные нити на ее прекрасно скроенной тунике с высоким воротом. Так близко, что было страшно задеть ее коричневые шерстяные брюки грязным плащом или случайно коснуться изысканных кожаных туфель. На груди Матрона носила подвеску в виде кристалла на золотой цепочке, и сейчас эта подвеска болталась ровно перед Анниным носом.

      Матрона указала на стеклянную полусферу правой рукой в перчатке.

      – Итак, – произнесла она. – Объяснись.

      Голос она не повышала, зато угольно-черные глаза имели свойство заглядывать человеку прямо в душу и заставлять ее сжиматься.

      Соответственно, Анна тут же сжалась.

      – Я… я ничего не трогала. Клянусь.

      Матрона пробежалась глазами по полкам, очевидно, высматривая малейшую улику, указывающую на преступные действия, – какой-нибудь отпечаток пальца.

      – Тогда что ты здесь делаешь?

      Анна глубоко вдохнула:

      – Мне не выдали билет на грузовой корабль.

      – Воспитанники получают билет по достижении тринадцати лет. Тебе еще нет тринадцати.

      – Я знаю, – согласилась Анна. – Я просто подумала, что по правилам отъезда… и раз уж корабль отправляется так скоро после полуночи…

      – Расписание изменилось. Корабль теперь отправляется до полуночи, и я уверена, даже ты можешь сообразить, что это означает: тебе придется пробыть здесь дольше, чем ты рассчитывала.

      Сердце Анны бешено заколотилось:

      – Остаться? Здесь? В Святом Люпине?

      – Где же еще? – обронила Матрона