Степанида. Анна Владимировна Вострикова

родителям обо мне. Меня позвали на ужин. Они знали, что их дочь ушла гулять с таким болваном, как я! Вернее, они еще не знали, что я болван. Они убьют меня… Липовая улица, дом семнадцать.

      Ветер шумел в ушах. Я мчался мимо деревьев на огромной скорости. Перед глазами плыли желтые, красные и зеленые пятна. Стоявшие в глазах слезы мешали смотреть на дорогу. Красное пятно на пушистых светлых волосах совсем не шло Степаниде. Оно было так не к месту.

      Руки, сжимающие руль велосипеда, вспотели и начали неметь. Я чувствовал пульс на кончиках пальцев. Ноги, не переставая, крутили педали. Я выехал на асфальтированную дорогу. Семнадцатилетний преступник.

      Вдруг мне померещилось? Может быть, она не умерла? Что если она просто упала и потеряла сознание, а красное пятно я выдумал? Меня снова начало подташнивать.

      Липовая улица, семнадцать. Двухэтажный бежевый дом с коричневой крышей. Дорожка, выложенная крупным камнем, ведет к голубой двери. Клумбы с цветами расположились по обе стороны от дорожки. Аккуратно стриженый газон. Слишком красиво и спокойно для того, что произошло. Я прислонил велосипед к забору и медленно побрел к дому. Истерика уже прошла, но удары сердца продолжали раздаваться по всему телу.

      Здравствуйте! Я тот самый Сергей, которого вы позвали на ужин. Я не уследил за вашей дочерью. Она умерла в овраге, в котором лет семь назад мы играли с мальчишками.

      Я не мог составить ни одного нормального предложения, которое бы объяснило произошедшее. Меня точно посадят. Моя мама не переживет этого.

      Я поднялся на крыльцо и почувствовал, как меня зазнобило. Холодные белые пальцы, похожие на костяшки, дрожали. Взгляд метнулся к окну. Зеленая штора защищала комнату от посторонних глаз. У меня пропали силы стучать в дверь. Я не хотел видеть лицо ошарашенных, рассерженных, убитых горем, чужих родителей. Но мне предстояло это сделать.

      Последние минуты свободы. Я прокрутил в голове воспоминание, как Степанида смеется, и ее глаза закрываются, будто сами по себе. Моя рука поднялась и неуверенно постучала по голубой двери. Я замер. И постучал еще раз.

      – Я иду! – раздался жизнерадостный женский голос. Все мои внутренние органы будто сжались. В голове еще раз пролетели мысли, восстанавливая хронологию событий. Мы встретились со Степанидой и пошли кататься на велосипеде. Она засмотрелась в овраг и упала. Коряга проткнула ей голову.

      К горлу подступил комок, и я был готов снова разрыдаться, но тут дверь открылась. На пороге стояла более зрелая версия Степаниды. Невысокая улыбающаяся женщина с короткой стрижкой. Я забыл все, что хотел сказать и лишь шепотом вымолвил: