Меня увольняли почти год. Данил Колесников

в ее управлении. А конфронтация продолжалась, напоминаю, с плановым, юридическим отделами и кадровиками.

      Впрочем, так как я не проявлял совершенно никакой агрессивности, даже наоборот, всячески убаюкивал своих коллег в ожидании движений по заявлениям, время выдалось спокойным.

      Кстати, “ошкурить” меня по зарплате новый директор так и не решился. Не знаю, сам уж догадался, что мне лишних поводов для гнева лучше не давать, или ему подсказали мои друзья в министерстве.

      Однако это уже было неважно. Теперь моя конечная цель стала более отчетливой: нанести максимальный урон противоборствующей группировке, в том числе и новому директору.

      Но если от всех остальных я решил избавиться, то с директором еще надеялся поработать. После того, как смогу довести до него весь массив накопившихся в организации проблем и степень последствий, готовых на него обрушиться, если он намеревается продолжать борьбу со мной, а не решать эти самые проблемы.

      Назначили аттестацию

      Поняв, что просто так меня не уволить, “вражеские силы” все-таки напрягли мозги и родили идею аттестации. Я уже говорил, что возможностей уволить сотрудника в бюджетной сфере по закону крайне мало. Трудовой Кодекс стоит на страже, по крайней мере, этой категории трудящихся.

      Защищает Трудовой Кодекс, в принципе, всех. Однако в бюджетной сфере руководство гораздо больше боится последствий нарушений законодательства, чем в бизнесе.

      С частником бороться намного сложнее. Он сам себе хозяин. А вот у верхушки бюджетной организации есть вышестоящее руководство. И даже, если оно целиком одобряет действия своих подопечных, все равно вынуждено также беспокоиться и о своем благополучии. Ведь нарушения законодательства бросают тень на всю иерархию.

      Я буквально всем талдычил, что увольняться не собираюсь. А после того, как перешел в атаку, обратившись в прокуратуру и другие надзорные органы, все чаще в неофициальных разговорах в коллективе я стал прямо заявлять о своей главной цели – убрать нерадивых работников, восстановить справедливость по оплате и т.п.

      Стесняться было уже нечего. Со дня на день должны была последовать реакции прокуратуры, казначейства. Кроме того, у меня уже были готовы еще три заявления в разные органы. Чисто ради прикола, я хотел довести их количество до пяти. Просто нравилась эта цифра. Причем, запуск этих заявлений уже никак не зависел от действий руководителя организации. Он уже начал потихоньку выплачивать мне долги.

      Это ему настойчиво рекомендовали кураторы из министерства, которым я также откровенно рассказал, что именно я собираюсь сделать с организацией и кто конкретно пострадает.

      Это принесло пользу в смысле денег – мне стали платить гораздо больше. Такими темпами весь долг организации мне в 130 тысяч, по моим подсчетам, должен был погашен до конца года.

      Однако это же и привело кураторов к решению от меня окончательно избавиться. Продолжая мне дружески улыбаться, мои министерские