На иных ветрах. Урсула Ле Гуин

Гоха, – проговорил он, – это женщина, которая, подобно нашему королю, открыто называет свое имя и, по-моему, ничего на свете не боится. На Гонте она, вероятно, предпочитает, чтобы ее называли простым гонтийским именем? Однако, поскольку нам известны ее великие деяния, я прошу у нее позволения оказать мне честь, ибо именно она носила на руке то Кольцо, которое не надевала больше ни одна женщина со времен прекрасной Эльфарран. – Он самым естественным движением преклонил перед Тенар одно колено, легким быстрым жестом взял ее правую руку и коснулся кисти своим лбом. Потом поднялся и улыбнулся своей добродушной и чуть таинственной улыбкой.

      – Ах, – сказала Тенар, польщенная и словно согревшаяся от этих слов, – каких только могущественных сил нет на свете! Благодарю вас.

      Волшебник стоял как вкопанный, глядя на нее. Он уже успел сомкнуть губы, готовые произнести злобное заклятие, и опустил свой посох, однако вокруг него и в его глазах все еще вполне отчетливо видна была некая мгла.

      Она не знала, было ли ему известно раньше, или он только сей час узнал, что она Тенар, доставившая Кольцо Эррет-Акбе. Это было, впрочем, не важно. Все равно он не мог бы ненавидеть ее сильнее. Ее беда была в том, что она женщина. Ничто не могло быть хуже – в его глазах, разумеется; ничто не могло спасти ее от кары; ни одно наказание для нее не было бы достаточно сильным, ведь он видел, что сотворили с Терру, и вполне одобрил содеянное.

      – Господин мой, – сказала она тогда тому, кто был постарше, – даже что-либо чуть меньшее, чем честность и открытость, уже кажется почти бесчестьем нашему королю, от чьего лица говорите вы – и действуете так, как сейчас. Лестно, что король и его посланник оказали мне честь… Однако собственная честь моя связана данным словом, пока мой друг сам не освободит меня. Я… я уверена, господа мои, что со временем он сам пошлет вам весть о себе. Только, молю вас, дайте ему время.

      – Разумеется, – откликнулись оба посланника в один голос. – Столько времени, сколько ему будет угодно. А твое доверие, госпожа, возвышает нас более всего прочего.

      Она пошла по дороге дальше в Ре Альби, потрясенная случившимся – столь стремительными переменами, неприкрытой ненавистью волшебника, собственной, какой-то сердитой резкостью, собственным ужасом перед лицом неожиданной опасности, его откровенным желанием причинить ей зло и, наконец, внезапным спасением благодаря посланникам короля, явившимся сюда из благословенного рая на белокрылом корабле, из Башни Меча, средоточия правосудия и порядка. Ее сердце было исполнено благодарности. Да, теперь на троне действительно настоящий король, и главное украшение его короны отныне – Руна Мира.

      Ей понравилось лицо молодого гостя, умное и доброе; и то, как он преклонил перед ней колена – словно перед королевой; и его улыбка, будто таившая некую тайну. Она оглянулась. Оба посланника шли вместе с волшебником Аспеном по направлению к поместью лорда Ре Альби. Все трое, похоже, вполне дружески беседовали, словно ничего и не произошло.

      Это немного поколебало ее веру в них.