На иных ветрах. Урсула Ле Гуин

Таунсенда; так что в деревне к ней относились вполне нормально. Но когда она явилась сюда с девчонкой, на которую и смотреть-то было страшно, все сразу перестали появляться рядом с домом Огиона даже днем и даже ненароком. Да и то, разве ж с обычной женщиной такое может случиться? Сперва у одного волшебника учится, потом другого на ноги поднимает… Нет, тут уж точно без колдовства не обошлось! Да она еще и чужестранка к тому же. С другой стороны, Гоха считалась женой богатого фермера из Срединной Долины, хотя теперь-то фермер умер, а она стала вдовой. Да разве ж поймешь их, ведьм этих? Пусть ее живет, лучше таких не трогать…

      Она столкнулась с бывшим Верховным Магом Земноморья у садовой ограды и сообщила ему:

      – Говорят, в порт прибыл корабль из Хавнора.

      Он застыл как вкопанный. Дернулся было, но тут же взял себя в руки и попытался скрыть, что первым его желанием было немедленно убежать, скрыться, спрятаться, зарыться в траву – как мышь от коршуна.

      – Гед, – спросила она, – в чем дело? Я ничего не понимаю.

      – Я не могу… – проговорил он. – Не могу встречаться с ними.

      – С кем?

      – С людьми, которых прислал он. Король.

      Смуглое лицо его приобрело пепельный оттенок, как в тот день, когда дракон Калессин принес его сюда; он все время затравленно озирался, словно искал убежища.

      Его ужас был настолько неподдельным и сам он казался таким беззащитным, что она не могла поступить иначе: нужно было пощадить его.

      – Тебе и не нужно с ними встречаться. А если кто-нибудь сюда и заглянет, так я сразу прогоню. Пойдем-ка лучше в дом. У тебя ведь целый день крошки во рту не было.

      – Сюда приходил кто-то? – спросил он.

      – Это Таунсенд. Все к козам нашим приценивается. Ну уж от него-то я отделалась! Не стой, пойдем скорее!

      Он поспешно пошел за ней следом, и она сразу заперла дверь изнутри.

      – Не беспокойся, Гед, не могут они тебе ничего плохого сделать.

      Он уселся за стол и тупо покачал головой:

      – Им это не нужно, нет.

      – А им известно, что ты здесь?

      – Не знаю.

      – Чего ж ты тогда боишься? – Она спрашивала спокойно и твердо, не проявляя ни малейшего нетерпения.

      Он закрыл лицо руками, потом, глядя в пол, потер виски и лоб, словно вспоминая о чем-то.

      – Я был… – начал он, – я не…

      И умолк.

      Она сама прекратила этот мучительный разговор:

      – Ну ладно, не важно, хорошо, хорошо.

      Она не решалась даже прикоснуться к нему, боясь, что испортит все, унизив его своей жалостью. И из-за этого сердилась на него и на всех тех, кто нанес ему такую тяжкую душевную рану.

      – Никого не касается, – сердито говорила Тенар, – где ты теперь живешь и как, что ты намерен делать и чего не намерен! Если вздумают совать нос в чужие дела, то очень даже легко с носом и останутся! – Жаворонок частенько так говорила. Тенар внезапно охватило страстное желание увидеть