Птенец и Зверюга. Андрей Смирягин

откуда у недавних молодоженов, да еще, по всему видно, не из слишком обеспеченных семей, может взяться машина!

      – Молодоженов? Кто молодожены?

      – Вы. А что, разве не так?

      Глория радостно засмеялась, а потом как-то слишком горячо стала его разубеждать:

      – С чего ты взял? Какая глупость! Мы еще не женаты.

      – Мне почему-то показалось… – смутился и одновременно обрадовался Никита. – Вы так счастливо смотрели друг на друга и так трогательно ходили, взявшись за руки.

      – А что, так ходят только молодожены?

      – Не знаю. И потом, ты же сама сказала, что вы еще не женаты. Значит, скоро будете.

      – Не знаю. На самом деле Виталий действительно сделал мне предложение, и я думаю, что вдвоем в чужой стране будет проще устроиться.

      – А ты обязательно хочешь уехать? – со странной дрожью в голосе спросил Никита.

      – Понимаешь, – ответила Глория, задумчиво глядя куда-то вдаль, – социализм и суровый климат – это слишком много для одной страны. Здесь я мерзну, особенно зимой…

      Их первая близость случилась в тот же день, что и первый поцелуй. Шел дождь. Она ушла с занятий за полчаса до окончания. Куда она торопилась, теперь уже неважно. Важно, что он догнал ее у самого выхода. Зонтика у нее не было, у него тоже. Они молча стояли под козырьком подъезда, почти касаясь друг друга, перед стеной дождя и ждали, когда он закончится. Глория дрожала от ненавистного ей холода, Самолетов тоже дрожал, но никакого холода он не чувствовал – скорее наоборот, непонятный жар. Их тела как бы случайно то прикасались, то отстранялись друг от друга, и он никак не мог понять, кто был инициатором этих прикосновений. Наконец его плечо прижалось к ее плечу и уже больше не отстранялось. Она стояла опустив голову, будто стыдясь поднять на него глаза, а он чувствовал, как горячо ее тело под легкой блузкой.

      Они молчали. Говорили лишь их тела, все сильнее прижимаясь друг к другу.

      Дождь пошел тише и можно было добежать до метро, но они забыли, зачем стоят здесь так долго. Наконец она стала несмело поднимать к нему свою голову, а он – склонять свою к ее припухшим от прилива крови губам.

      И вот короткий путь их губ и душ друг к другу был преодолен. Никогда больше он не испытывал такого восторга от поцелуя. Он обнимал ее худенькое тело, чувствуя под тонкой тканью бретельки ее бюстгальтера.

      Они не заметили, как дождь кончился. Их не было, а было только бесконечно тянущееся наслаждение от интимного соприкосновения их горячих тел, влажных губ и несмелых язычков.

      Их поцелуй прервала секретарша курсов, располневшая стервозная блондинка – такие обычно долго остаются в старых девах, даже если работают в местах, где мужчины бродят толпами. Она прошла мимо, демонстративно не глядя в их сторону и презрительно скривив губы.

      – Блин! – воскликнула Глория. – Теперь Виталию все будет известно.

      – Почему ты так решила?

      – Вот увидишь. Уж эта не упустит случая досадить мне. Не знаю почему, но она с самого начала, когда я только поступала на курсы, невзлюбила меня.

      – Ну