Осажденная крепость. Нерассказанная история первой холодной войны. Леонид Млечин

внимание на троих офицеров, которые бесцельно шатались по гостинице. В половине третьего ночи Рябовол проводил друзей, вышел на улицу, а когда вернулся, дверь уже была закрыта. Пока швейцар подоспел, один из офицеров открыл дверь – Рябовол вошел, офицер выстрелил ему в затылок. Убийцы уехали на машине.

      На Кубани объявили траур. Расследование ничего не дало.

      Сменявшие друг друга кубанские правительства ориентировались на созыв Учредительного собрания и создание республики, что не нравилось офицерам-монархистам. Историки полагают, что один из убийц был подчиненным белого генерала Михаила Гордеевича Дроздовского – из команды разведчиков специального назначения. Только в Ростове они убили несколько сот «неблагонадежных».

      Командующий Кавказской армией генерал Врангель пожаловался Деникину, что кубанские казаки не хотят воевать, дезертируют. На сессии краевой Рады выступил Деникин. Он говорил очень жестко, имея в виду местных политиков:

      – Борьба с большевизмом далеко не окончена. Идет самый сильный, самый страшный девятый вал. И потому не трогайте армию. Не играйте с огнем. Пока огонь в железных стенах, он греет. Но когда вырвется наружу, произойдет пожар. И кто знает, не на ваши ли головы обрушатся расшатанные вами подгоревшие балки?

      На Парижскую мирную конференцию поехала и делегация кубанцев под руководством Луки Быча. Делегация просила страны Антанты признать Кубань независимым государством. Просьба была отвергнута.

      Зато кубанская делегация подписала договор о взаимном признании Кубани и Республики горцев Северного Кавказа. Командование белой армии восприняло это как вызов, потому что не признавало горскую республику и фактически с ней воевало. Деникин назвал этот договор изменой и 25 октября 1919 года приказал членов делегации «предать военно-полевому суду за измену».

      Его приказ исполнил командир 1-го конного корпуса Кавказской армии генерал-лейтенант Виктор Леонидович Покровский, известный своей жестокостью. Даже казачий генерал Андрей Григорьевич Шкуро, не замеченный в либерализме, поражался тому, что творил Покровский:

      «Однажды, когда мы с ним завтракали, он внезапно открыл дверь во двор, где болтались на веревках несколько повешенных.

      – Это для улучшения аппетита, – сказал он».

      Генерал Покровский приказал разоружить дивизион, верный Кубанской раде, арестовал сторонников самостоятельности и устроил военно-политический суд.

      Депутата и полкового священника А. И. Калабухова, который вернулся, чтобы доложить Законодательной раде об итогах работы в Париже, приговорили к смертной казни, и на следующий день, в семь часов утра, его повесили на Крепостной площади, причем военные запретили снимать его труп. Это вызвало возмущение в городе, женщины здесь собирались, плакали, причитали:

      – Батюшка, батюшка…

      Деникин приказал Петру Николаевичу Врангелю «принять все меры для предотвращения преступной агитации в