Наемники фортуны. Андрей Левицкий

от меня.

      К потолку шел ровный поток теплого воздуха, огромную трубу наполняли звуки. Эхо неразборчивых голосов, рокот, стук, далекий смех… Положив хауду на пол, я перегнулся через ограждение. Метрах в двадцати подо мной на другой стороне градирни коридор расширялся, там в центральный колодец выступала площадка, на которой стоял сендер. Рядом открытые стойла, в них лошади, дальше две повозки. Должно быть, на уровне земли есть ворота, через которые можно попасть в градирню и при необходимости заехать на помосты, где находятся склады.

      Гулкие звуки донеслись сверху, и я поднял голову. Крыша не накрывала всю трубу целиком, в центре оставили круглый просвет, сквозь который внутрь попадал дождь. Похоже на выстрелы, хотя трудно понять, слишком уж тут все искажается.

      Что-то мелькнуло в тусклом свете масляных ламп. Я шагнул назад, подняв на всякий случай хауду.

      Сверху падал человек – воздушный поток развернул его головой вниз, руки были прижаты к бокам, ноги сведены вместе. Полы куртки хлопали по спине и бокам. Он пролетел мимо, и я вновь шагнул к ограждению, провожая взглядом тело, то попадающее в свет ламп, то исчезающее в тени. В конце концов оно совсем пропало из виду, и вскоре снизу донесся едва слышный звук удара.

      Больше с крыши в колодец никто не падал, так что я вернулся в комнату и запер дверь. Юна приоткрыла глаза и снова закрыла. Я сел на корточки под окном, плечом привалившись к перегородке, стал поглядывать туда. Черт его знает, имеет ли этот свалившийся сверху человек какое-то отношение к нам или нет. Самое плохое – это ждать и догонять… А мне уже второй раз за эту ночь приходится подолгу ждать, не имея возможности сделать что-то самому, как-то повлиять на события.

      – Ты веришь в бога? – спросил я.

      – Конечно, – ответила Юна после паузы. – Как можно не верить в того, кто создал мир?

      Против такого довода возразить было нечего, и я сказал:

      – А кто он? Я не помню…

      – Что значит «кто он»? – Девушка села на койке. – Он – творец всего. Создатель.

      – Это понятно. Но у вас… то есть у нас есть какие-то его изображения? Иконы? И как, в конце концов, его называют?

      – Создатель. Что такое иконы, я не знаю, но никаких изображений Создателя у нас нет, потому что это святотатство – пытаться изобразить его.

      – Но почему? – спросил я, снова выглядывая в окно.

      – Да потому что Создатель оставил нас в день Погибели! Так учит Орден. Ведь Погибель – это, на самом деле, и есть следствие того, что Он покинул нас. И Он возвратится, только когда мир будет очищен от скверны, семени Нечистого.

      – А скверна эта – мутанты? – понял я.

      – Ну да. Неужели ты даже всего этого не помнишь, Разин? Мутанты и мутафаги – богопротивные твари, вышедшие из чресл Нечистого.

      – А кто такой этот Нечистый? – Мне хотелось добавить: «Самый главный мутант?», но я сдержался, решив, что девчонка, раз уж она религиозна, может неправильно понять шутку.

      Она так и не ответила.

      Мы находились в комнате уже довольно долго, по моим подсчетам, близился рассвет. Карлик ушел и не показывался,