Альбинос. Андрей Левицкий

готов! – прокричал Евсей за моей спиной. – Может, голову ему отрезать да в Редуте на кол? Не, тащить неохота. А второй мою гонзу убил! Я ж ее столько натаскивал!

      Гетман в тюрбане окинул взглядом торчащую из склона машину.

      – Вы поглядите: некроз пропал. Теперь к грузовику подойти можно, узнать хоть, что там в нем. А ты не оттуда вылез, малый? – он ткнул в меня стволом.

      Я подобрал ноги, готовый вскочить, хотя и понимал, что не справлюсь с тремя вооруженными людьми.

      – Старшина, он ей хребет прострелил! – зло продолжал рябой. – Нелюдь поганая, я ж столько возился с ней!

      Я вовремя оглянулся, чтобы увидеть, как он подскакивает ко мне, занося кривой нож. Рыжий чуб развевался на ветру, глаза сверкали злобой. Рябое лицо напоминало осенний луг – сухое, желтое, шелушащееся. Евсей попытался вцепиться мне в волосы, но я дернулся, и он лишь сорвал косынку с моей головы. Нож пошел вниз, чтобы впиться в шею, я локтем врезал гетману между ног и вскочил, угодив теменем ему в подбородок.

      Удар не прошел даром для нас обоих – рябой полетел в болото, а у меня из глаз посыпались искры. Схватившись за голову, я прыгнул к зарослям – оставалась единственная надежда нырнуть в них и попытаться сбежать, – но черноволосый сделал мне подсечку и опрокинул лицом в грязь.

      Раздался плеск, короткое ругательство, возглас… Я оглянулся и замер – черноволосый нацелил на меня карабин.

      Евсей медленно пятился, держась за подбородок, старшина с поднятым кулаком стоял перед ним.

      – Не трожь его! – велел старшина. – Теперь это раб Дома Гантаров!

      Евсей недобро посмотрел на старшину, перевел взгляд на меня и вздрогнул. Зрачки его расширились, он сглотнул и сипло сказал:

      – Гордей, Владий, слышьте… у него волосы белые! Грязные, но белые же! Серебряные!

      – Ну так и чего? – не понял старшина.

      – Да то, что это Альбинос! – взвизгнул Евсей и, подскочив, ударил меня прикладом берданки в лицо. – Альбинос Кровавый, проклятье Инкермана!

      Глава 4

      Когда подсвеченный блеклыми огнями Редут вырос перед нами на фоне темного неба, старшина Гордей сказал:

      – Евсей, вперед иди, скажи, что это мы.

      Рябой всю дорогу подгонял меня тычками приклада в спину. Судя по довольному сопению, это его забавляло.

      – А чего я? – спросил он. – Пусть вон Владий…

      – Евсей, марш вперед!

      Молодой поравнялся со мной, плюнул мне под ноги и ускорил шаг. Я не обратил на него внимания – рассматривал Редут. Основанием ему служило большое древнее здание, наполовину ушедшее в землю, в его заложенных кирпичом оконных проемах чернели бойницы. По краю широкой бетонной крыши, находящейся теперь всего в нескольких локтях от поверхности земли, шел частокол из бревен, с врезанными посередине воротами. На бревна насадили черепа, протянули между ними провод, а внутрь вставили лампочки. Тусклый свет лился из глазниц, и казалось, что черепа наблюдают за нами с ограды.

      От земли к воротам вел дощатый настил на сваях. На угловые