Хроники Пустоши. Андрей Левицкий

убить чудовище, стань чудовищем. Кончик стилета коснулся острого кадыка… и Туран убрал оружие. Тихо выругавшись, ударил клинком в одеяло рядом с головой бандита. Он много раз дрался с Крючком, но это были обычные кулачные бои, точно так же иногда развлекались батраки на ферме отца. Лопоухий не сделал ему ничего плохого, даже был по-своему добр.

      Еще некоторое время Туран сидел возле Крючка, потом пробормотал:

      – Пес с тобой, живи.

      Вскоре стемнело окончательно. Туран забрал у Крючка дробовик, снял с ремня нож, пистолет, кое-как стащил с бандита патронташ и стал пробираться между машинами к гостинице, стоящей рядом с выходом на проезжую часть Моста. В небе мерцали звезды, из Донной пустыни порывами налетал ветер.

      Хорошо, что Крючок, прежде чем вырубиться, успел рассказать о Пузыре и Рюрике. Теперь Туран знал, где искать атамана Макоту.

      Глава 8

      – Слышь, ну ты загнул! – Макота постучал кулаком по прилавку. – Сто монет за сотню фляжек – это чё за цена?

      Фляжками на Мосту называли арбузы, и Пузырь был самым крупным торговцем. Ему принадлежали четверть висячих садов Моста и большой склад неподалеку от Квадрата, на него работали множество батраков и лавочников, но ради того чтобы пообщаться с дорогим гостем, он лично вышел к прилавку.

      – Десять по десять, – повторял торговец, ласково щурясь, отчего глазки на заплывшем красном лице превратились в щелки. – Сто монет, такая теперь цена, добрый Макота. Одна фляжка – одна монета, десять по десять фляжек – десять по десять монет. Это хорошая цена.

      – Если за одну – монета, так за сотню скидка должна быть, – отрезал Макота. – Семьдесят даю.

      – Ни-ни-ни, семь по десять никак нельзя, атаман Макота! – Казалось, Пузырь сейчас расплачется от желания угодить клиенту. – Десять по десять, меньше не можем!

      Макота выпятил челюсть, прикидывая, как будет лучше – врезать по круглой роже или сразу засадить торговцу пулю в лоб. Пузырь щурился, жалостливо улыбался, мял передник – и цену не опускал. Рука атамана лежала на револьвере, но он не решался вытащить оружие из кобуры. За спиной Пузыря была стена, сплетенная из высушенных арбузных стеблей. В стене имелись отверстия, много отверстий. Атаман понятия не имел, сколько стволов сейчас направлено на него и Каланчу с Морзом, которые переминались рядом. Пузырь мог поставить там одного вооруженного батрака, троих, пятерых… а может, и вовсе никого. Хотя последнее – вряд ли. Уж ради самого атамана Макоты жирняк точно позвал нескольких подручных.

      – Ладно, восемьдесят, – сказал атаман, жалея, что захватил с собой так мало бойцов. – Больше не дам, и не проси.

      – Ни-ни-ни, – закачал головой Пузырь, облизывая губы и причмокивая. – Мы бы рады, добрый атаман, всем сердцем, но – не можем.

      – Тогда я пойду к Крысе, – решил Макота. – Ну, ползуна тебе в глотку! Чё ты губы кривишь, толстый?

      – Склад доброго Крысы сгорел третьего дня, – пояснил торговец, печально улыбаясь. – Ночью вспыхнул. Может, пьяный раб поджег, а может, еще что случилось,