Хроники Пустоши. Андрей Левицкий

сказала она. – Для зверья.

      – Не звери они, а мутанты, – поправил Крючок. – А один так вообще человек. Отдай им миски и не маячь тут.

      – Да ты ошалел, что ли? – возмутилась толстуха. – Сам отдавай, я к ним не подойду.

      – Тогда этого покорми, шакаленка нашего, он смирный.

      Крючок взял миски с зеленой кашицей и отдал мутантам. Те зачавкали, раздалось довольное урчание. Девица поставила похлебку перед Тураном, бросила на доски краюху хлеба. Ложка пленнику не полагалась. Крючок нетерпеливо переминался с ноги на ногу, сжимая свой дробовик.

      – Это ж откедова вы его волочите? – Служанка не спешила уходить, с интересом рассматривала пленника. – Чего он чумазый такой и тощий?

      – Откедова надо, оттедова и волочим, – ответил Крючок. – Шакаленок, жри быстрей!

      Толстуха глядела на жующего Турана с жалостью и легким презрением. Даже она, замызганная гостиничная служанка, стояла выше на социальной лестнице Моста, чем пленник-раб.

      – Все, хватит! – Терпению бандита пришел конец.

      – Да он же не поел еще, – возразила толстуха. – Чего ты?

      – Поел, поел. – Отпихнув ее локтем, Крючок вырвал из рук подопечного миску с остатками похлебки.

      Пальцы Турана скользнули под штанину, к узлу цепочки, но тут лопоухий пнул его ногой и повалил лицом вниз. Потом связал руки за спиной, продев веревку в скобу.

      – Жестокий ты, – сказала служанка, прижимая поднос к груди. – Чего над человеком измываешься?

      – Не измываюсь я. – У Крючка явно не было настроения продолжать беседу. – Давай, давай, иди. – Он шлепнул девицу ладонью пониже спины.

      – Не пихайся!

      – Иди, говорю.

      – А миски? – Служанка показала на мутантов. – Миски надо забрать.

      – Утром мы уедем, они тут валяться будут, заберешь.

      – Вот еще – утром. Мне на кухню сейчас надо.

      – А ну топай отседова! – заорал бандит и ткнул в живот толстухи обрезом. – А то пристрелю!

      Служанка взвизгнула и бросилась прочь. Зацепилась ногой за сучок, торчащий из настила, упала, выронила поднос, вскочила – бандит все еще целился в нее. Оставив поднос, служанка подбежала к двери, распахнула ее и нырнула в гостиницу. Дверь захлопнулась.

      Крючок, скупо улыбнувшись, стащил с телеги одеяло, расстелил на досках и сел.

      В гостинице было тихо, зато с Моста доносились голоса – жара спа́ла, люди вышли на свежий воздух. Крючок достал из кармана тряпичный сверток, развернул и причмокнул, предвкушая удовольствие. Положив на одеяло бледно-зеленый ломоть кактуса, снял куртку, стянул через голову рубаху и вытащил нож. Вытерев о брючину, провел лезвием по плечу. Когда потекла кровь, он схватил мамми, сделал на нем надрез и приложил к ране. Ноздреватая, будто губка, мякоть тут же напиталась кровью. Лопоухий убрал руку – мамми остался висеть на плече.

      – Крючок! – позвал Туран.

      Бандит молчал.

      Пленник повторил громче:

      – Эй, слышишь!

      – Чего тебе? – невнятно откликнулся