Кибердемоны 2. Сонгоку. Татьяна и Дмитрий Зимины

по тому, как парнишка брезгливо скривился, он прекрасно понял слова Мирона. Но тем не менее, открыл магнитный замок витрины и достал коробку с проводом.

      – Сто пятьдесят тысяч йен, – повторил он вежливо.

      До своего номера он добрался, совсем вымотанный.

      – Сходил, мать его, за хлебушком… – пробормотал Мирон, сдирая туфли.

      – Хотите заказать обед в номер? – тут же отозвалась интерактивная горничная.

      – Да иди ты…

      Чувствуя себя глупо от того, что ругается с тупым иск-ином гостиницы, он протопал в одних носках к футону, плюхнулся на него с размаху и достал из бумажного пакета коробку с коннектором. Сорвал пластиковую обертку, вскрыл упаковку и достал провод. Мусор сбросил на пол – мелкие соринки пенопласта тут же впитались в упругое, на вид резиновое покрытие.

      Затем поднялся, откинул простынь и нащупал разрез в толстом пружинном матрасе. Разрез был небольшим, аккуратным и еле заметным. Просунув в него руку, Мирон нащупал жесткий угол модуля, обхватил его пальцами и поволок наружу.

      Этому фокусу он научился давно, еще будучи кибер-спортсменом. Тогда в гостиничных матрасах они прятали наличку с тотализатора – толстые пачки бумажных денег не помещались в карманах.

      – Привет, аллигатор, – сказал он, как только подключил конструкт к электрической сети.

      – Привет, крокодил, – тут же откликнулся Платон.

      Что он делает, когда конструкт замкнут на себя? – подумал Мирон. – Решает задачки? Спит – если оцифрованный разум способен спать. Или… он просто не существует? Выпадает из бытия, как выключенная из розетки лампочка?

      – У меня хреновые новости, брат, – сказал он, вытягиваясь во весь рост на футоне. Тот начал неслышно покачиваться, Мирон так и не понял: встроенные сенсоры матраса уловили его желание, или это виски ударил в голову. – Профессор Китано мёртв. Мёртв, как гвоздь.

      Повисла пауза. Она длилась, длилась, пока Мирон не почувствовал, как слипаются глаза.

      – Эй, ты еще здесь? – позвал он.

      – Этого не может быть, – ответил Платон.

      Мирон засмеялся.

      – И на старуху бывает проруха, а? Все твои хитроумные планы, ювелирные расчёты просто рассыпались о глыбу под названием Смерть.

      – Я не верю, – повторил Платон. – Это нелогично.

      – Смерть всегда нелогична, брат. Однако дерьмо случается. Наш отец ведь умер – почему бы далёкому японскому профессору тоже не отбросить коньки?

      – Но о нём никто не знал! Он был в безопасности. Его не могли найти…

      – Что? – Мирон сел в кровати. – Что ты этим хочешь сказать? Наш отец умер от сердечной недостаточности. Есть заключение…

      Послышался такой звук, будто Платон фыркнул. Раньше он часто так делал. Закатывал глаза и издавал презрительный звук губами, похожий на то, как фыркают лошади…

      – Диагноз "сердечная недостаточность" ставят в тех случаях, когда неудобно оглашать истинную причину смерти, – лекторским тоном сказал брат. – Смерть в случае самоубийства, белой горячки,