Мама. Андрей Хорошавин

табличка с надписью: «Сиротский приют при Женском монастыре имени Пресвятой Гермионы Заступницы». Справа, во всю высоту двери высился плакат. На плакате стройная монахиня в синей сутане, во взгляде которой отражалась вся скорбь мира, принимала в объятия девочку-сироту. Девочка выходила из мрака, а за спиной монахини сияло солнце, и яркая радуга изгибалась над ним, отражаясь в счастливых глазах ребёнка. Под картинкой горела надпись: «Приди сестра».

      Над входной дверью до самого фронтона, занимая собой почти весь фасад, переливалась и сияла смальтой из натурального стекла мозаика, изображающая саму Пресвятую Гермиону Заступницу. Гермиона неслась под облаками на спине лошади белой масти, из боков которой, взрезая голубое небо, вырастали огромные орлиные крылья. Левой рукой Гермиона обнимала лошадь за шею, а правую вскидывала высоко над головой. В ней она сжимала нож с длинным обоюдоострым клинком. Сжав пальцами остриё ножа, Гермиона с грозным видом готовилась метнуть его, видимо в тех, кто делает девочек сиротами.

      Как всегда, надев синюю сутану и покрыв голову накидкой с белой вуалью, скрывающей некрасивое, покрытое крупными родинками лицо, сестра Ангелина вышла навстречу солнечному, наполненному пением птиц и шелестом листвы, утру.

      Единственная дверь, связывающая монастырь с миром, находилась в келье Пресвятой Гермионы Заступницы. Доступ в келью, кроме самой наставницы, имели только две старшие сестры да пара тройка доверенных. Рядовым же монахиням побывать здесь случалось, только раз в жизни, во время ритуала посвящения.

      В правой руке, сестра Ангелина держала лёгкую раскладную лестницу-стремянку, а в левой пластмассовую ёмкость, полную голубого пенящегося раствора. На поверхности в шапке белой пены плавала оранжевая синтетическая губка. Но не успела сестра Ангелина сделать и шагу, как, почувствовала что‑то под левой ногой, оступилась и полетела вперёд, едва не уткнувшись своим мясистым носом в тротуар.

      Послышался грохот рухнувшей на крыльцо стремянки. Ёмкость с раствором опрокинулась, и её содержимое разлилось по ступеням. Пропитанная раствором губка шлёпнулась в метре от лица сестры Ангелины. Брызги раствора, смешавшись с тротуарной пылью, покрыли белоснежную вуаль мелкими серыми пятнами.

      С полминуты сестра Ангелина лежала в полном неведении о происходящем вокруг, и разглядывала тротуарную плитку.

      – Прости меня, Пресвятая Гермиона Заступница, вечно у меня всё не так, – прошептала сестра Ангелина. Наскоро перекрестившись, она поднялась на ноги.

      Кряхтя и похрустывая суставами, она внимательно осмотрела себя. Не обнаружив на теле видимых повреждений, она, для верности, похлопала пухлыми ладошками по слишком раздавшимся вширь плечам, по колышущемуся животу, по рыхлым бёдрам, и развернулась посмотреть, за что же это она так зацепилась.

      Бросив взгляд на крыльцо, сестра Ангелина обмерла. Чуть присев на толстых коротких ногах, и отставив широкий зад, она прижала ладони к обвисшей груди, да так и осталась стоять похожая на большую синюю