Тенгинский полк на Кавказе. 1819-1846. Правый фланг. Персия. Черноморская береговая линия. Группа авторов

удручение.

      Не менее печально было и материальное положение офицеров. Согласно штата 1802 года, штаб и обер-офицерам причиталось в треть (с вычетом на медикаменты и госпиталя):

      В этот оклад входили и денщичьи порционы – по 2 руб. 43 % коп. в треть на человека. При таком незначительном содержании и при необычайной дороговизне на Кавказе всех предметов самой первой необходимости, жалованья, конечно, не хватало офицерам. Обмундирование обходилось в три раза дороже, чем в остальных местностях России[39]. Цена на жизненные продукты стояла крайне высокая; приходилось платить: за фунт мяса 8-19 коп., за курицу рубль, за десяток яиц 20–40 коп., фунт простого мыла стоил 30 коп., сальных свечей 26–36 коп., фунт сахара дешевле 1 руб. 50 коп. нигде нельзя было купить[40]. И только «осьмуха» водки хлебной «полугарной», да красного вина продавались по 8–7'Л коп. Неудивительно поэтому, что при дешевизне спиртных напитков, офицеры на постах «вместо исправности занимались нетрезвостью». Как было выражено в одном из полковых приказов.

      Задолженность офицеров в полковые суммы и между собою, и даже нижних чинов была необычайная; расчеты на содержание с 1819 по 1825 год указывают, что половина офицеров не получала и четверти причитавшегося им третного жалованья, а некоторые офицеры и совсем не видели его. Один из офицеров так доносил командиру полка о своем бедственном положении: «Целый год я не получал ни копейки жалованья и был так несчастлив, что с меня удерживали всегда все содержание. Я не заслужил таких жестоких вычетов, и крайность моя заставляет беспокоить вас и просить оказать свое благодеяние и исходатайствовать мне хотя половинную часть из сей заслуженной мною трети[41]. И подобные обращения к командиру части не были исключительными явлениями.

      Монотонно и однообразно протекала жизнь офицеров; большинство из них «лишено даже было возможности вести приятную беседу, доставлявшую отдых после трудных упражнений в службе», как писал наш бригадный командир генерал Дебу в своих записках. Отпуски разрешались очень редко, да и то – если на офицере не состояло «казенного или партикулярного одолжения». Об удовольствиях не было помину, и только офицеры рот 3-го батальона находились в этом отношении в несколько лучших условиях. Близость крепости Георгиевской, где сосредоточено было управление главного начальника Кавказской линии, давала им возможность посещать вечера в Дворянском собрании; но нередко случалось, что среди вихря вальса, под звуки полковой музыки, офицера вызывали из зала и через несколько часов он был уже далеко за Малкою, мерно меся липкую грязь[42]. Полкового офицерского собрания не было у нас, не было даже и дежурной комнаты, где бы хотя изредка офицеры могли собираться вместе. Дороговизна, с какою сопряжено было приобретение разных книг, отсутствие отпуска денег от казны на этот предмет, служили причиною тому, что библиотека у нас не была учреждена.

39

Дебу. «О Кавказской линии с 1816–1826 год».

40

Полковой архив. Исходящий журнал за 1819 г., дело № 3.

41

Полковой архив. Входящие бумаги за 1822 г., дело № 63, рапорт прап. Самуйлова.

42

Полковой архив. Исходящий журнал за 1821 г., дело № 54.