Сверх отпущенного срока. Екатерина Островская

теперь крупный антрепренер в Бурятии.

      – Вот видишь, не все твои друзья неудачники. Смог же этот Володя устроиться в жизни.

      – Однако поездка может затянуться на несколько месяцев. Вероятно, придется уволиться из театра.

      Нина задумалась, а потом спросила:

      – Сколько сокурсник предлагает?

      – Три тысячи в месяц.

      – Три тыщи баксов? Соглашайся, не думай даже! А на театр наплюй. Где еще тебе такие деньги платить будут?

      – А как же ты одна здесь?

      – Перебьюсь как-нибудь. И потом, я давно уже сама о себе забочусь – на тебя-то никакой надежды.

      Нина вернулась в комнату к дивану и сериалу про богатых и красивых. Дальский вошел следом и протянул жене две новенькие банкноты.

      – Вот тысяча евро, Володя дал в качестве аванса.

      Супруга схватила деньги и спрятала их в карман халатика.

      – Смотри-ка, не утаил… Ну, уж ладно, может, и тебе сегодня ночью что-нибудь обломится. Или ты больше получил?

      – Больше, – признался Алексей. – Но я истратил деньги в парикмахерской.

      – Подстригся, что ли?

      Нина посмотрела на него внимательно и скривилась.

      – Слишком коротко, раньше лучше было.

      Ночью ему ничего не обломилось.

      Жена спала, повернувшись к нему спиной, а Дальский думал. Вспоминал минувший день, встречу с Германом Владимировичем и то, как тот, не уговаривая, сломал его. И обед, и разговор о еде, и вытащенные запросто из кармана сумасшедшие деньги, все оказалось не случайно, все было проделано так, словно заранее спланировано. И в салоне известного стилиста их уже ждали. Хозяин вышел навстречу и, жеманничая, пропищал:

      – Ой, вы так обросли, Максим Михайлович! Вроде бы совсем недавно стриглись. Вам, как всегда, Сонечку подавай, или вы предпочтете, чтобы я лично с вами сегодня поработал?

      – Не дождешься, – ответил олигарх Потапов. – Соню зови!

      Соня оказалась крашеной блондинкой с четвертым номером бюста. Пахло от нее теми же духами, что и от Вики Сосниной. Девица долго массировала Дальскому кожу головы, и он спросил, для того лишь, чтобы не молчать:

      – Соснина не забегала?

      Пальцы на его голове замерли. А потом Соня прошептала:

      – Была сегодня с утра. Я ее случайно увидела – она же к Сереже ходит…

      – Не одна зашла?

      Дальский увидел, как отражение Сони кивнуло ему из зеркала.

      – Не могу вас обманывать.

      За прическу заплатил Герман Владимирович, протянув парикмахерше двести евро.

      «Ого, – удивился Дальский, – за час работы месячная ставка ведущего актера театра!»

      А вслух сказал:

      – Герман, добавь Сонечке еще сотню – за честность.

      В машине Герман Владимирович попытался его урезонить:

      – Зачем эта самодеятельность? Так можно проколоться!

      – А ходить к одному и тому же мастеру через день не прокол?

      – Успокойся, настоящий Потапов сюда больше не придет. Выяснилось, что одна из горничных в его загородной резиденции