Геррон. Шарль Левински

вид, будто этого не замечает. Он купил мне золотые карманные часы, которые я так никогда и не носил. На фронт я их взять не мог, а потом они казались мне слишком помпезными. Многие годы они пролежали в выдвижном ящике на Клопшток-штрассе, завернутые в шелковую бумагу, а когда мы в спешке покидали Берлин, про них забыли. По всей видимости, теперь Хайтцендорфф сверяет по ним время.

      Так обстояли дела с моими выпускными экзаменами. Пикколомини, теорема Пифагора – и вот уже я готов для колбасной машины.

      Ютербог, где из меня делали солдата. Не стоит об этом и вспоминать.

      Обычная муштра. Унтер-офицеры, которые за всю свою карьеру не продвинулись дальше пуговицы с орлом на воротнике и отыгрывались за это на нас. Голоса, сорванные от крика.

      Новый язык с новыми словами. Склад амуниции. Кухонный «бык» (ответственный за кухню). Плац для упражнений с оружием ближнего боя. Походное снаряжение, возражения бессмысленны. Новая грамматика. Господин лейтенант, разрешите доложить.

      Вообще вся иерархия рангов. Над нами вся эта пирамида, вплоть до фельдмаршала, а под нами совсем никого. Мы были даже не люди, как нам объясняли каждый день, из нас еще только предстояло сделать людей.

      – Вы еще спасибо за это скажете, – говорили нам и заставляли ползать на брюхе по грязи.

      Кол с офицерским головным убором, перед которым мы должны были тренироваться, отдавая честь. «Эй, отец, взгляни на шляпу там, на штанге», – процитировал один и тут же был приговорен за умничанье проскакать по кругу лягушкой. Лучше было помалкивать о том, что у тебя есть аттестат зрелости.

      Униформа, которая болталась на мне, потому что я был слишком тощий. Высказывания, которые мне по этому поводу приходилось выслушивать.

      – Тебе, Герсон, лучше служить подпоркой для гороха, чем солдатом. Но для такого ответственного дела тебе, видать, не хватило ума.

      Эта чеканная манера речи, которая хотела казаться молодцеватой, но выглядела лишь смешной.

      Серый мундир с никелевыми пуговицами. Излюбленная шутка для новобранцев состояла в том, что их заставляли полировать до блеска пуговицы с тисненой короной, «чтобы блестели, как смазанная маслом детская попка». Пуговицы были матированы струей песка, и никакая полировка не могла довести их до блеска. Ха-ха-ха.

      Эрзац-шлем из фетра, потому что с поставками кожаных шлемов не поспевали.

      Наши обритые черепа, как в первый учебный день в гимназии.

      Вообще все в целом как злая карикатура на школу. Когда мы в школе однажды пожаловались нашему учителю истории, что к экзамену приходится зубрить слишком много дат, он ответил:

      – Учебный план должен быть отработан. Без оглядки на потери.

      Точно так же поступали в Ютербоге. С реальностью войны программа нашей подготовки не имела ничего общего. Но ее на нас отрабатывали. Без оглядки на потери.

      Мы учились маршировать. Упражнялись каждый день в составе самых разных формирований. Разбирали и снова собирали