Борьба за свободу. Саймон Скэрроу

свое имя, пес навострил уши и завилял хвостом.

      Не успел Тит возразить, как Аристид вышел из дома. В одной руке он держал свой посох, в другой – меч в ножнах, с которых свисала кожаная перевязь. Тит взял у него оружие, надел перевязь и пошевелил плечами, чтобы убедиться, что меч занял правильное положение и до эфеса легко дотянуться. Аристид прошел к воротам и стал наблюдать за дорогой, идущей вниз по склону в направлении к Нидри. Внезапно Тит ухватился за эфес и одним махом выдернул меч из ножен, да так быстро, что Марк с криком отшатнулся, а Цербер зарычал.

      Отец с улыбкой взглянул на сына и вложил меч в ножны:

      – Успокойся, я всего лишь проверял, легко ли выходит меч. Вот почему я смазываю и ножны, и меч. На всякий случай.

      Марк нервно сглотнул.

      – На какой случай, отец?

      – На такой вот, как сейчас. А теперь предоставь это дело мне. Иди в дом и сиди там, пока я тебя не позову.

      Марк дерзко посмотрел на отца:

      – Мое место рядом с тобой, отец. Я могу драться. – Он схватился за кожаную сумку и ремень пращи, заткнутой за пояс. – Я попадаю в зайца с пятидесяти шагов.

      Мать, наблюдавшая за ними все это время, крикнула:

      – Марк, мое терпение лопнуло! А ну-ка быстро в дом!

      – Ливия, – перебил ее Тит. – Ты иди. Спрячься в кухне. Я поговорю с Марком. Он сейчас придет к тебе.

      Она хотела возразить, но наткнулась на сердитый взгляд мужа и пошла в дом, шаркая сандалиями по плитам. Тит повернулся к Марку и улыбнулся:

      – Мальчик мой, ты еще слишком мал, чтобы участвовать в моих сражениях. Пожалуйста, иди к матери.

      Но было уже поздно. Не успел Тит договорить, как Аристид яростно зашипел, привлекая внимание. Козопас приложил ладони рупором ко рту и прокричал сдавленным голосом:

      – Хозяин! Они идут!

      II

      Отец показал на вход в дом:

      – Марк, стой там и не двигайся.

      Марк кивнул и щелкнул пальцами, призывая собаку:

      – За мной!

      Они встали так, чтобы их не было видно от ворот, – притаились в тени небольшой прихожей, ведущей в скромный атрий дома. Аристид, крепко держа свой посох, стоял у ворот, готовый к встрече.

      На какой-то момент все затихло. У Марка сильно билось сердце, во рту пересохло. Потом он услышал приглушенные голоса троих мужчин, приближавшихся по дорожке к воротам. Один из них что-то сказал, другие засмеялись. Смех был грубый, неприятный, и Марк обругал себя. Он ведь говорил, что может помочь отцу, а камней-то для пращи у него не было, и к тому же ему необходимо было пространство и время, чтобы подготовить оружие.

      Марк знал, что стрелок он меткий. Аристид хорошо обучил его. Настолько хорошо, что мальчику удалось убить одну из диких собак, которые ранней весной нападали на коз. Но в данной ситуации его оружие было бесполезным.

      Вдруг он увидел в углу у входа отцовскую палку из виноградной лозы – знак власти центуриона. Он ухватился за нее и приготовился нанести удар сучковатым концом, если начнется схватка.

      Голоса смолкли, когда солдаты приблизились к воротам, скрипя подошвами по гравию, и вошли на ферму.