В поисках Шамбалы. Валерий Иосифович Василевский

Вени я привел только для того, чтобы яснее стало, как вырастают комбинаторы. Банкетный зал ресторана «Заря» был инкубатором, где проклюнулся один из них. Застолья партийных функционеров и очень деловых людей стали той питательной средой для растущего мозга, который учился анализировать лозунги, украшенные обещаниями и завесой из вкусных слов, и сопоставлять с действительностью. Назовём его Артёмом.

      Он на этой кухне крутился с 10 лет – помогал маминому брату-старшему повару, в армянско-грузинской семье которого вырос. Мама умерла при родах. Отца Артём не знал, дядя предполагал, что это был довольно богатый цеховик из Тбилиси. Шустрого мальчишку воспитывала улица. Жил он на Армянском посёлке.

      Где-то на рубеже девятнадцатого века основали его выходцы из города-крепости Баязет, что расположен к югу от горы Арарат. Потому кисловодский армянский посёлок называли на первых порах «Баязетом». В 1915—1916 годах появились ещё беженцы из Карабаха и Турции, которые застроили район нынешних улиц Р. Люксембург и Курганной.

      В дядином доме свободно говорили по-армянски и по-грузински, понимал Артём осетин-соседей, с которыми дружили домами. А в специализированной школе №2 он увлёкся изучением английского языка.

      Почему? Хотелось правильно петь вместе с музыкантами в ресторане.

      И это ему удавалось. К пятнадцати годам (а по паспорту ему было уже 16: дядькин дружок ухитрился подделать свидетельство о рождении, чтобы Артём раньше начал работать) этот рослый, красивый парень стал завсегдатаем клуба в одном из санаториев. Бренчал на пианино, подбирая мелодии, пел в самодеятельности, а всё свободное время проводил в бильярдной.

      Сюда захаживали кисловодские корифеи бильярда и карт Шурик по прозвищу Шараман, Леван Лобжанидзе, Сергей Хазаров… Они из тех, кто на своих ошибках – учатся жить, а на чужих – наживаются. Бывал здесь и Миша «однорукий», сложной судьбы человек, однажды вечером за рюмкой коньяка рассказавший мне, что был осуждён за разные подпольные (запрещённые государством) игры, как бежал из заключения с Сахалина…

      «Однорукий» – прозвище такое. Просто Миша Шахназаров играл одной рукой лучше, чем многие двумя. В семидесятых годах прошлого века он в московской «Академии» (так называли бильярдную в парке Горького) такие концерты устраивал для профессионалов, прикинувшись периферийным лохом (причём с одной рукой якобы в гипсе!!!), что те его быстро зауважали.

      И так уж получилось, что Артём, шустрый мальчишка, стал для старших друзей и посыльным по срочным делам (мобильников в те поры в Кисловодске не было), и доверенным лицом, и учеником, и партнёром… Играть в карты он начал лет в десять, а к пятнадцати обыгрывал друзей и соседей, не имея на руках ни козырей ни масти. И Леван, и Шурик, и Сережа охотно делились с Артёмом своими трюками: как «резать карты один в один», умело делать «скворец», доставать карты из «клина», подавать партнёру условные